торгаш, скупает ненужную хрень за весьма ощутимые деньги, которые уходят на наёмников. Что-то, раз в пять больше цены «проданного», остаётся. Но основной финансовый поток идёт в гадства. И не одно и не два — пятнадцать отмеченных в папке Малахитницы случаев мы «раскрыли» со стороны старосты под зельем.

Вот только ни черта нам это не дало. Никаких «тайных планов буржуинов» староста не знал. Имя и словесное описание торгаша.

— Неприятно, но ожидаемо, — подытожил я. — Будем исходить из моновидовых поселений, проверим парочку. И смешанное, но не слишком процветающие… да тоже парочку. Для очистки совести.

— И отдохнём сначала, — решительно махнула ушами Зелёнка.

— И отдохнём, — мудро согласился я.

Так что полетели мы к Траку, отдыхать и готовиться.

15. Долг наполшишечки

Поехали мы к следующему поселению, уже с «планом проникновения». И обломались — сельсовет, чтоб его, из десятка рыл. На три сотни душ населения! Как до конца, чтоб этих свинотрахов! И староста, хрыч мордатый, женатый весь из себя.

Правда, с чем повезло — этот тип не торчал безвылазно в поселении. На второй день выяснилось, что обходит поля дозором, выдаёт охеренно ценные указания жёпам, обращённым к небу. Насколько этот регулярный моцион улучшал урожай и надои — мы с Зелёнкой так и не выяснили. Зато в следующую «начальственную прогулку» отловили начальствующую компанию, вырубили-допросили.

И выходила такая петрушка, что на «этнически чистые» поселения мы навелись правильно. Но вот информации, опять же, нихрена. Да, появляется некий торгаш Сергей. Скупает по баснословным ценам брюкву, часть денег с чего совет этого Мухозасранска пускает на гадство дальнему своему. Но торгаш — другой. Кто он реально, откуда припёрся с немалыми деньгами — местные не в курсе. Денежки же тратят, из оставшихся, по заветам доконцовья: треть на деревню, две трети в «семьи».

И в мозг вроде не столь сильно оттраханы, но свинотрахи клинические — гадят, похоже, из «идеологических» соображений. У нелюди поганой, вишь ли, дела хорошо идут, мдя.

— Так, вариант либо поселиться у одного из этих поселений и ждать этих Сергеёв-Лукичей. Ни хрена мне этот вариант не нравится, Лен.

— Мне тоже, — согласилась Зелёнка. — Либо проверить оставшиеся селения, может, кто-то что-то знает.

— И смешанные, но не слишком успешные — тоже не помешает, — отметил я под кивки Ленки.

И целый месяц мы мотались по этим гребучим селениям. И проверили три из смешанных. Выходила такая фигня:

Чисто человеческие селения подогревают, смешанные, видимо, нет. При этом, далеко не все из человеческих учавствуют в гадстве, по крайней мере — далеко не все главы поселений нанимали наёмников гадить «поганой нелюди». Часть чисто человеческих поселений вообще к расизму, видизму и прочим весёлым вещам не относились. Просто сложилось, что не металюднулись, а жили, как сложилось.

Но совершенно разные на вид, но непременно человеческие торговцы приезжали во все селения с «чистым» населением и скупали фигню за внушительные деньги. Тем, кто гадил — деньги подкидывали гораздо большие, конечно.

Во всей этой мотатне, клоунаде и допросах был только один внешний момент, поднявший настроение:

Едем мы значит, по какому-то глубокому зажопинску, в ещё более глубокий, очередного старосту дорогущим зельем поить. И вот, чую я — небывальщина прогибается, Зелёнка то же пищит. Сбавил скорость: смотрю, летит чудо трёхголовое. Крылом салютнуло, хвостом махнуло и дальше летит.

Ну дела и дела, двигаю дальше. И тут опять небывальщина прогибается.

— Иван, — констатировал я.

— Дурак, — тонко подметила Ленка.

— А на кой он за змеем гонится?

— А давай спросим?

— А давай.

В общем, через пару минут показывается Дурак, в шлеме-сфере набекрень, на однорогом лосе. Ну хрен с ним, я Трак торможу, морду высовываю, Ленка тоже.

— Здрасте, Елена, Кащей! — притормазил дурак. — Тут Горыныч не пролетал?

— Тут — не видел, — честно ответил я.

— И куда он делся, скотина такая?! — спросил у лося Дурак.

Лось промолчал, ну а я всё же решил уточнить, раз собирались.

— Слушай, Иван, а на кой ты за Горынычем то гоняешься? Вроде не вредит никому.

— Как не вредит?! Он женщин обижает! Массово!!! — аж покраснел фольклорный персонаж.

— Так они сами… — пискнула было Зелёнка, но вдали исчезали жёпы Дурака и дурацкого лося.

— Завидует, — поставил я вердикт.

— Похоже, что так, — согласилась Ленка. — Только, Кащей, давай не будем выяснять, кому Иван завидует: Горынычу или его пассиям.

— Эммм… давай не будем. Уговорила, — согласился я.

Но кроме этого забавного момента, (ну и приятно проведённого вдвоем времени, конечно) мы промаялись этот месяц хернёй. Как узнали, что некий некта или некты выделяет деньги на диверсии и подогревает человеческие анклавы, так ничего нового и не добавилось. Даже того, один ли это торгаш под личиной или нет — не выяснили толком. Свинотрахи хамски не запоминали даты почти поголовно, ну и составить окно посещений не вышло толком. Может один, может несколько.

— И ждать не меньше месяца, — кисло констатировал я.

— Ты знаешь, Кащей, — странно посмотрела на меня Ленка. — Теперь я верю, что тебе на Малахитницу пофиг.

— Это ты к чему? — заинтересовался я.

— Ну я тоже о ней не хотела думать… — задумчиво протянула вредина.

— Ле-е-е-н, — требовательно протянул я.

— Да. Смотри: столько денег мы ТОЧНО насчитали, — вывела она голограмму подтверждённых гадств, добавила «на пожрать».

— Так. И что этот гадский некта — охренительно богатый сукин сын — тоже выявили.

— Угу. А теперь скажи мне Кащей, в прозрачной для Малахитницы финансовой системе?.. — не договорила Зелёнка, многозначительно смотря на меня.

— Так. Деньги из ниоткуда — не возьмуться, это раз, — начал шевелить извилинами я. — А их дохрена, за год почти полляма гривен, это реально дохрена.

— Вот да, — довольно кивнула Зелёнка.

— Дальше, эти деньги человек или группа зарабатывает, иначе никак. Малахитница дарить не будет. Работой и услугами… разве что магией. И это Стальной.

— Не сходится, — всё так же довольно продолжила Ленка. — В Стальном прозрачная финансовая система. Такие деньги бесследно не выведешь.

— А гадить себе — они не будут. Две трети этих гадств прямо или косвенно ухудшают положение Стального. Не говоря о том, что в гражданском совете гномье большинство. Значит — добыча. Некая добывающая организация. Поселение, скорее всего. Это три, — заключил я.

— И я так же подумала. И смотри: это добывающие поселения Конфедерации, — вывела она список.

— А если это вообще не Конфедерация?

— Очень маловероятно. Расстояние, финансы, так или иначе вливаемые в экономику. Сам смотри — если это «внешний враг», он за свои деньги натаскивает в Конфедерации диверсантов. Не ему преданных, а наёмных. Которые по нему же ударят.

— Ну