Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующим аккордом полозовых гадств было истощение мест открытой добычи. Последнюю осуществляли, как я и видел, эльфы и человеки, не без помощи эльфячьей видовой и человечьей магии. И, как вишенка на торте, змеи стали атаковать и открытых добытчиков, что привело к сокращению добычи везде, кроме как в округе городка. Тут от гадов просто избавлялись, но добычи были слёзки.
— Понятно. Могли вы чем-то оскорбить этого нечистика? — поинтересовался я.
— «Чем-то могли», — фыркнул Михаил. — Мы НЕ ЗНАЕМ, господин Кащей! Он не выходит на контакт, понимаете?! В легендах ни черта толкового нет, может, ему нужна девственная курица чёрного цвета каждую тринадцатую пятницу — так отдадим. Но мы не знаем. Добыча фактически стоит.
— Примерно так, есть четыре смежных с Полозом описанных в легендах нечистика, но поведение нетипично и для них, — отрапортовала Ленка на мой вопросительный взгляд.
— Значит готовимся и идём беседовать, — заключил я. — И денюжки готовьте, — озвучил я.
— Тысяча вас ждёт, Кащей. И должен предупредить: максимум, что Щебинка может выделить — пятнадцать тысяч. Поверх тысячи.
— Учту, хорошо, что предупредили, — кивнул я.
Вернулись мы к Траку, затеяли совещание, на тему что делать-то? Ну, точнее, как выяснять, что делать.
В итоге, пришли к такому выводу: Ленка летит на доске, за пару километров от полоза производит кащееметание, и ожидает на высоте километра и не ближе километра.
— Я бы вообще тебя к нему не подпустил, Лен. Он маг, это неприятно. Но чёрт знает, что будет, так что твоя поддержка может быть критически важной. Обматеришь болт и воткнёшь паразиту в бороду — и такое может понадобится. Но если что — беги в Трак, не геройствуй!
— Хорошо, папа Кащей! — развредничалась Зелёнка.
Собрались, полетели. Долетели спокойно, я отцепился и шмякнулся в лесу и тут же оказался буквально погребён кучей… духов. Это были ни черта не змеи, даже не метазвери! Множество духов, столь энергонасыщенных, что они обретали «плоть».
Ну и фиг с вами, заключил я, врубая «духорубку». А через секунду эти змеедухи просто разбежались. И навалилось внимание, причём источником его был прекрасно ощущаемый Полоз.
— Хорош пыриться, — озвучил я. — Говорить иду, скоро буду.
Ощущение внимания не пропало, но значительно «полегчало». Ну а я потопал по лесу к змеюку. Ленка поднялась на полтора километра и отслеживала сверху, транслируя картину поляны. На поляне стоял ломаный ствол — то ли молния попала, то ли ураган. А вокруг ствола обвивался здоровенный змеюк. С человеческой, бородатой башкой. Но прочих деталей Ленка не различала — обматерённая доска, одежда, какие-то пусть не сильные, но «профильные» духи скрывали её от внимания нечистика. Успешно, судя по тому, что он оглядывался, меня поджидал, но на неё не зыркал и небывальщиной в её адрес не фонил.
В общем, выхожу я на поляну, там всё как Ленка и транслировала. А вот рожа с золотой шевелюрой и бородой, очень такая… заносчивая и ехидная, в одном флаконе.
— Что надо, гость незванный? — прогудел змеюк, как труба, покачивая башкой на шее.
— Поговорить.
— Говори. И представился бы.
— Кому? — ухмыльнулся я.
— Полоз я, — бросил Полоз.
— Кащей я, — хмыкнул я.
— Не признал, богатым бу… кхм, — замялся Полоз. — На кой припёрся, Бессмертный?! — довольно агрессивно выдал змеюк.
А я прикидывал исходы возможного конфликта. И не очень они мне нравились. Полоз был «немёртвым», то есть не обладал характеристикой «жизнь», как и джинн. Малахитница посильнее его, да и часть Леших и Водяных. Но вопрос в том, что он был магом, то есть не ограничен «сила на силу». Хотя огненный меч может его расчленить, это точно. Но вот уничтожит ли — вопрос. Химера гадская, посетовал я — ну реально куча ощущаемых свойств, противоречивых и непонятно, что даст на выходе.
Так что лучше с ним силушкой не мериться. Ну это и так было понятно, но сейчас понятность стала фактурнее, хех.
— Про золото поговорить, Полоз, — озвучил я.
— МОЁ!!! — громыхнул Змеюк, так что аж деревья пригнулись.
— И незачем так орать. Я и так прекрасно слышу.
— Пуда два… три отжалею, — страдал Змеюк. — Забирай и убирайся!
— И на кой мне золото? — заинтересовался я.
— Сам же сказал — золото надо!
— А у тебя уши есть? — поинтересовался я.
— Есть.
— А чистить не пробовал? — заботливо поинтересовался я.
— Глумишься?! Учти, Бессмертный, я ссоры не хочу…
— Значит, не пробовал, — заключил я. — Я пришёл говорить про золото. Мне оно нахрен не нужно, — задрал я нос и оброс короной.
Полоз на это башкой помотал, посмотрел на меня с разных сторон, похмурился.
— Говори, что хотел, — наконец, выдал он.
— Ты почему людям золото не даёшь добывать? — поинтересовался я.
— Потому что оно моё!
— Жадина какой, — посетовал я. — Раньше же не мешал. Ну, в общем, по мелочи-то гадил.
— Раньше людишки со мной рассчитывались! Золото — сила моя! И платили по совести!
— Душами, что ли? — хмыкнул я, на что Змеюк закивал.
— Лен, может ли, что смерти за золото — шли этому змею как жертва? — оттекстил я.
— В процессе добычи или после? Хотя и так итак — теоретически, могли. И, учитывая его разные аспекты — его «доброта», с наделением золотом, могла быть методом взимания жертвоприношения впоследствии, — появилась надпись Зелёнки.
— А золото само по себе ему даёт приток сил, как «хозяину».
— Похоже на то, Кащей.
Неприятный расклад, блин. Видимо со змеями Полоз выступает как «хозяин змей» и вменяем. Впрочем, с золотом он тоже вменяем — просто не видит «выхлопа» с добычи, как раньше, когда каждый грамм золота был оплачен кровью, а, точнее, душами ему в жертву. И не удивлюсь, если на Урале Щебинка — вообще единственное место золотодобычи. Оно не лишнее, используется, но не критически нужно.
— Не будут людишки за золото помирать, — озвучил я.
— Спасибо, просветил, Кащей Мудрый, — ёрнически поклонился змеюк. — И отдавать им не буду. Какая мне в том корысть?
— А просто им сказать не мог? — кисло уточнил я.
— Обойдуться, — ехидно ответил Полоз. — Меня развлекают, копошаться. До чего мир докатился — людишки за золото не мрут! — возмущённо прошипел гад.
— И не говори, никому особо твоё дурацкое золото не нужно, — покивал я.
— А сам-то над чем чахнешь? — возмутился Полоз.
— Ни над чем, — ехидно ответил я. — А золото мне твоё даже
