граната не взорвалась, а засела где-то в его грудной клетке, пробив ее. После доставки в госпиталь из солдата извлекли осколки, засевшие в его теле после боя, обработали рану в районе грудной клетки, сделали рентген и, несмотря на его слова, больше ничего не нашли. Вроде бы больной должен был пойти на поправку, но отек вокруг раны увеличивался, и это также сказывалось на том, что пошевелить рукой было практически невозможно. Был сделан повторный рентгеновский снимок, на котором в районе грудной клетки было обнаружено затемнение прямоугольной формы длиной 11,3 см.

Снимок показали двум другим солдатам, находившимся на лечении в госпитале, гранатометчику и саперу. Оба они идентифицировали неизвестный предмет как гранату от АГС-17, находящуюся на боевом взводе и готовую взорваться при любом неудачном прикосновении к ней. При этом непонятно, как граната длиной более 11 см и весом 280 граммов не была замечена при первой рентгеноскопии.

Вместе с тем в это время Виталий Грабовенко до подтверждения, что в его теле находится граната, 13 дней передвигался по госпиталю и временами предпринимал попытки играть в настольный теннис.

После обнаружения гранаты возникла критическая ситуация. Действовать нужно было незамедлительно, площадь поражения такой гранаты в случае ее взрыва составляет 70 квадратных метров.

Бывший в то время начальником госпиталя подполковник медицинской службы, хирург Юрий Алексеевич Воробьев, собрав в своем кабинете хирургический персонал госпиталя, разъяснил сложившуюся ситуацию, спросил, кто готов провести операцию по извлечению гранаты, и, встретив потупленные взгляды присутствовавших на совещании хирургов, спокойно сказал: «Оперировать буду я»[159]. К этому времени Ю.А. Воробьев, несмотря на свой еще молодой возраст (ему не было еще и 40 лет), осуществил уже более 2000 операций.

Ассистировать начальнику госпиталя во время проведения операции вызвался только один человек, молодой лейтенант медицинской службы, травматолог, Алексей Дорохин. Анестезию осуществил Владимир Моисейкин.

Задача, стоявшая перед хирургом, была непростой. Нужно было, не повредив внутренние органы и оставив неповрежденной и нормально функционирующей руку, извлечь гранату и не дать ей взорваться. Весь персонал госпиталя на время проведения операции замер, ожидая ее результат.

Одетые в специальные защитные бронежилеты и каски, врачи за 15 минут провели успешную операцию, подобной которой до этого еще никогда не было. Профессионально проведя операцию и не нанеся никакого ущерба больному, они извлекли гранату и уложили ее на специально сделанную «подушку» из песка на медицинских носилках[160]. Вскоре с помощью саперов граната была взорвана в безопасном месте.

За проявленные героизм и мужество Ю.А. Воробьев был награжден орденом Красного Знамени; ассистент А. Дорохин и анестезиолог В. Моисейкин награждены орденами Красной Звезды.

С первых дней после ввода наших войск в Афганистан в частях и подразделениях начала складываться очень неблагоприятная санитарно-эпидемиологическая ситуация. Это было связано с рядом факторов, главными из которых были: недостаток чистой питьевой воды, недостаточное внимание к гигиене в полевых условиях, низкий уровень гигиены поваров, недостаточная борьба со вшами и крысами, неполноценное питание; то, что из-за перебоев в снабжении солдаты зачастую носили один комплект белья на протяжении нескольких месяцев и у них не было возможности его постирать. Кроме этого, на иммунитет военнослужащих, особенно на заставах, расположенных высоко в горах и на горных перевалах, в значительной степени влияло отсутствие горячего питания, антисанитарное хранение пищевых отходов, отсутствие возможности нормально помыться и просто хорошо вымыть руки, специфичность геоклиматических условий (жара, холод, резкие изменения температуры), паразиты, отсутствие бань, грязные туалеты, нехватка продовольствия (недоедание, неправильное питание); использование питьевой воды с высокой концентрацией минералов или недезинфицированной воды (неотфильтрованной или некипяченой). Источником болезней также являлось местное население, пораженное широким спектром болезнетворных микробов и являвшееся носителями различных паразитарных заболеваний.

Как писал в своей книге «Ограниченный контингент» Б.В. Громов, в 1981 году командовавший 5-й мотострелковой дивизией в Шинданте, одним только гепатитом в октябре – декабре того года «болело одновременно более трех тысяч человек… Из командиров полков в строю остались лишь двое, четверо лежали в госпитале»[161].

Находившиеся в Афганистане во время войны военнослужащие и гражданский персонал болели и умирали также от тифа, дизентерии и других инфекционных болезней.

Бывали и случаи прямых диверсий с применением бактериологического оружия против советских военнослужащих. Так, осенью 1985 года в районе Джелалабада страдавшие от жажды солдаты одного из наших десантно-штурмовых батальонов, возвращавшиеся с боевой операции, в нарушение инструкции, запрещавшей пить воду из неизвестных источников вне пределов части, выпили воды из колодца, который они встретили на пути. Как оказалось, душманы, осведомленные о маршруте движения батальона, предварительно заразили воду в колодце холерным эмбрионом Эль-Тор. Сделано это было, видимо, не без помощи представителей иностранных спецслужб, которых, переодетых в национальную афганскую одежду, местные жители ранее заметили у этого колодца[162]. Заражение приняло массовый характер.

За годы войны в Афганистане, по сведениям некоторых источников, гепатитом переболели 115 308 советских военнослужащих, а чумой, малярией, холерой, дифтерией, дизентерией, тифом и другими инфекционными заболеваниями – в 2,7 раза больше – 300 624 человека[163].

Врачи, медсестры, весь медицинский персонал военных госпиталей в Афганистане работал в сложных условиях. Как рассказывала одна из медсестер 834-го военно-полевого госпиталя особо опасных инфекционных заболеваний осенью 1985 года во время эпидемии холеры в Джелалабаде: «Мы, подключая капельницы, меняя на штативах один за другим флаконы с растворами, ходим по полу в больничных сандалиях, носки промокают. У многих, особенно у медсестер и санитаров, промокли испражнениями халаты, штаны. Речи о каких-то защитных средствах, а тем более защитных костюмах, даже не идет. Никто об этом не думает, да и некогда»[164].

Многие врачи и медсестры пожертвовали своими жизнями, сами погибнув от инфекционных заболеваний. Так, умерли от инфекционных болезней: вольнонаемная медсестра инфекционного отделения военного госпиталя в/ч 94777 в Кабуле Евсина Н.И., вольнонаемная медсестра 46-го медсанбата 5 мсд в г. Шиндант Бессонова Л.И., вольнонаемная медсестра инфекционного отделения военного госпиталя № 650 в Кабуле Мошенская Л.М., прапорщик-фельдшер в/ч 39696 в г. Кундуз Шаклеина Г.В. и множество других[165].

40-я армия и многочисленные группы советских советников и гражданских специалистов постоянно нуждались в оружии, боеприпасах, горючем, продовольствии, обмундировании, медикаментах и т. д. Все это поставлялось из Советского Союза, но из-за отсутствия в Афганистане железных дорог, малого количества аэродромов 95 % этих перевозок осуществлялось автомобильным транспортом. Советские военные водители в течение каждого года войны доставляли в различные афганские провинции в среднем 780 тыс. тонн различных грузов[166]. Важность и значение их миссии в афганской войне переоценить невозможно. Трудности, лишения и опасности, которым они подвергались, делали эту военную профессию одной из самых героических в