Раздумывая, как это лучше сделать, Казимир ощупывал ножны, и вдруг ощутил знакомый отвратительный запах зверя. Скользнул за ствол сосны, включил камеру на карабине, используя ее в качестве импровизированного прицела, навел оружие на поляну. Громадная, в полтора человеческого роста Тварь вдвигалась в дверной проем избушки. Выстрел грянул одновременно с истошным душераздирающим криком. Мгновение спустя Тварь проявилась на мониторе, и Казимир, уже не таясь, раз за разом нажимая на спуск, разрядил в нее всю обойму. Больше стрелять уже не пришлось. В десяти метрах от Локиса на земле билась в агонии Тварь. Прошло несколько томительных секунд. Казимир достал фонарь и осветил бездыханное тело мутанта.

Огромная, почти черная в ночной темноте туша при свете фонаря поблескивала серебристым, могучие лапы-руки, увенчанные чудовищными когтями, уже не скребли землю. Развороченный особыми пулями череп покоился в огромной темной луже. Обойдя по дуге Тварь, Казимир осветил избушку. Раненый бандит по-прежнему лежал на топчане, только привалился к дальней стене, словно пытался уползти по ней. В широко распахнутых невидящих глазах застыл смертельный страх. Спасать стало некого. Сложный вопрос решился сам собой.

Достав из-за пояса топор, Казимир несколькими ударами отрубил чудовищу голову и, завернув в мешок, присел на крыльцо. Сигарета в его пальцах немного подрагивала.

Эльза с Яной остались вдвоем и словно застыли в вязком, как смола, ожидании. Проводив Казимира, они не заперлись в доме – с ружьями в руках сидели на крыльце. Ночь неспешно опускалась на лес. Все тонуло во мраке. Где-то заухал филин. Дрожа от страха, они прижались друг к другу, но не выпустили из рук оружия. Вот, наконец, вдалеке прогремел выстрел, за ним – непрерывная очередь, и вновь наступила тишина.

Эльза не находила места от возбуждения и порывалась бежать на помощь к Казимиру. Но Яна сумела ее удержать. Сейчас Эльза особенно остро ощутила, насколько нуждается в Локисе. Всего несколько дней, проведенных рядом с ним, во многом изменили ее взгляды. Прежде ко всем без исключения мужчинам она относилась, мягко говоря, как к существам, пригодным для одного нехитрого, хотя и весьма приятного занятия. Локис, не доказывая ничего на словах, на деле сломал все привычные стереотипы. Незаметно он стал для Эльзы частью ее самой, причем столь важной, что обходиться без нее она уже не могла. Локис стал необходим буквально во всем. Он был нужен ей как собеседник, с которым можно обсудить какие-то творческие задумки, как надежный щит, который прикрывает ее, пусть и сильную, но все-таки женщину, от всевозможных бед и опасностей.

Сейчас Казимир рисковал жизнью ради спасения ее и Яны, и Эльза почувствовала, насколько ей стал дорог этот не слишком разговорчивый мужчина.

Ожидание затягивалось. Уговорив Эльзу не бежать к избушке, в которой Казимир устроил засаду на неведомую Тварь, Яна сама буквально тряслась от нетерпения. Где-то без нее решалась ее судьба, а сама она никак не могла повлиять на результат. От исхода поединка Казимира и Твари зависело, сможет ли она вернуться домой, выживет ли в дикой Зоне.

…Через час Казимир с окровавленным мешком в руке добрался до дома…

Следующим утром, плотно позавтракав, они тронулись в путь. Предстояло выбраться на юг, к Киеву, а там отправить Яну к родителям. К обеду маленький отряд Казимира вышел к широкой полноводной реке. Прикинув расстояние, которое предстояло пройти по воде, Казимир ненадолго задумался. Как бы хорошо ни плавал он сам, подстраховаться все же следовало, тем более что он был не один. В двух часах ходьбы ниже по реке находился железнодорожный мост, наверняка охраняемый, и соваться туда явно не следовало. Пробежав по берегу, Казимир наконец отыскал именно то, что ему сейчас было нужно: сухое, достаточно толстое дерево. Пришлось немного попотеть: топор отскакивал от сухой древесины, но спустя полчаса ствол сушины, освобожденный от лишних веток и сучьев, уже колыхался на воде. Казимир упаковал вещи в пластиковые пакеты. Он сам и обе женщины, раздевшись, вошли в воду и, держась за предусмотрительно оставленные короткие обрубки сучьев, начали переправу.

Течение сносило в сторону, но плыть было достаточно легко. Сухой ствол хорошо держался на воде. Переправиться удалось относительно быстро. Выбрались на берег, быстрым шагом направились на юг. Перед уходом Казимир надежно закрепил импровизированный плот и на всякий случай приметил место. К вечеру добрались до железной дороги.

Эльза, прощаясь, перебрала свои вещи и часть оставила Яне – девушке еще предстояло выбираться из Зоны, а одежонка у нее была совершенно не соответствующая для такого случая. Казимир молча наблюдал за деловитыми приготовлениями и старался по возможности не мешать. То, что творилось у него на душе, было понятно без слов. Черная тоска накатила на него. Еще несколько минут – и женщина, неотвратимо поразившая Локиса прямо в сердце, уйдет, так и не узнав, как сильно успел он полюбить ее. Казалось, что может быть проще? Прямо сейчас подойти, взять Эльзу за руки, сказать все, что накопилось в душе. Остановить, удержать, не отпускать от себя. Но, увы, он так и не сдвинулся с места. Не обнял Эльзу за плечи, не привлек к себе, не сказал тех слов, которые так жгли сердце.

Эльза сама подошла к нему:

– Спасибо, Локис, я не забуду тебя никогда. За всю мою жизнь ни один человек не сделал для меня так много, как ты. Прости, если иногда я вела себя бестактно, ты оказался настоящим мужчиной. Таким, как ты, обязательно улыбнется счастье. Только верь и не упусти, когда оно окажется рядом. Хотя… кто знает, может быть, ты уже упустил свой шанс. Но не печалься, ты сильный и сможешь преодолеть все невзгоды. Возьми, здесь немного больше, чем мы договаривались, но тебе еще предстоит доставить домой Яну. Как я поняла, денег у тебя нет. Обо мне не волнуйся. Самое позднее к утру я буду дома.

Эльза сунула конверт в карман его куртки, порывисто обняла, поцеловала в губы. Земля качнулась у них под ногами. Они замерли в прощальном поцелуе, расставаясь навсегда и пытаясь забрать частицу друг друга.

Яна сидела на траве, смотрела на их расставание и не могла понять, почему эти двое, созданные друг для друга, прощаются так, словно никогда больше не увидятся. Как будто один из них прямо сейчас отправляется в другую галактику, чтобы уже никогда не ступить на родную землю. Смешно, сейчас даже за границу замуж выходят – и ничего!

…Эльза заметила приближающийся поезд, вскинула на плечо небольшую сумку и, не оглядываясь, пошла на платформу. Сил посмотреть назад не было. Слезы пеленой застилали глаза. Войдя в вагон, она уже ничего не видела, плотина рухнула, долго сдерживаемая влага хлынула по щекам.

– Уходим, – сказал Казимир, едва поезд тронулся, внезапно севшим голосом и вскинул на плечи ставший невыносимо тяжелым рюкзак.

К исходу суток Хруст нашел то, что искал. Одинокий хутор, обнесенный крепким забором. Дважды едва не утонул в болоте, но все же добрался до цели. Собак на хуторе не было, он это проверил, подобравшись к самому частоколу. Теперь все решали быстрота и наглость. Решив не рисковать, Хруст вернулся в лес и затаился на опушке. За высоким забором виднелась крыша дома. Что происходило во дворе, видно не было. Но, судя по всему, на хуторе не могло жить много мужчин: один, максимум два. Значит, захватить дом нужно быстро и решительно. Жаль, что у Хруста нет никакого оружия. Но лес на то и лес, чтобы предоставить возможность для неленивого человека. Хруст углубился в заросли, развел костер, выкорчевал подходящий молодой дубок и попытался изготовить классическую дубину. Давал корням сгореть, но не давал разгореться стволу. Провозившись часа два, получил то, что хотел. Увесистую, удобно лежащую в руке дубину с тяжелой, обожженной для крепости боевой частью. Для первого боя вполне сгодится. Главное – не попасть под выстрел, а в ближнем бою его дубина не хуже приклада.