Союз Благоденствия стал широко использовать такую практику. В 1818 г. член союза Благоденствия А. Н. Муравьев через П. М. Волконского представил Александру I записку по крестьянскому вопросу. История ее появления вкратце такова. В начале 1818 г. военный губернатор Малороссии Н. Г. Репнин, выступая при открытии дворянских собраний в Полтаве (3 января) и в Чернигове (20 января), произнес речь, в которой, не требуя отмены крепостного права как такового, выступил за законодательное ограничение прав помещика на личность крестьянина. Репнин находился в плотном «декабристском» окружении. Его родным братом был декабрист С. Г. Волконский, правителем канцелярии у него служил декабрист М. Н. Новиков, а адъютантом был декабрист М. И. Муравьев-Апостол[345]. В мае 1818 г. речь Репнина была опубликована в «Духе журналов»[346]. В это же время в «Сыне Отечестве» появился ряд статей А. П. Куницына, также касающихся крестьянского вопроса[347]. Вполне вероятно, что эти статьи были инспирированы Н. И. Тургеневым[348]. И хотя все эти публикации были вполне в духе идей самого Александра I, выступившего в марте в Варшаве с конституционной речью, тем не менее правительство увидело в них нежелательную активизацию общественного мнения. Поэтому 14 мая 1818 г. последовало распоряжение министра просвещения А. Н. Голицына, запрещавшее цензуре пропускать в печать статьи «ни в защищение, ни в опровержение вольности или рабства крестьян, не только здешних, но и иностранных»[349].

Запрет на публикации отнюдь не стал препятствием для продолжения общественного обсуждения крестьянского вопроса в нелегальной литературе. На речь Репнина отвечал калужский предводитель дворянства князь Н. Г. Вяземский. Выступая против любых ограничений власти помещика над крестьянами и призывая «бодрствовать в поддержании ныне существующего порядка вещей»[350], Вяземский тем не менее соглашался пойти на некоторые уступки правительству в решении крестьянского вопроса в обмен на созыв в одной из столиц дворянских депутатов, которые поведают царю «не токмо собственные нужды свои, но и о всем том, что требует истинная польза и внутреннее благоустройство царства нашего»[351]. Иными словами, речь шла о дворянской конституции. Эта уловка была хорошо знакома декабристам. Правительство дарует конституцию дворянству, после чего дворяне, пользуясь своими «конституционными правами», отставляют в неприкосновенности крепостное право. На это возражал А. Н. Муравьев в своей ответной записке: «Вы, восстающие против вольности, сами же упоминаете о собрании в одной из столиц представителей дворянства? По какому праву пользоваться вам сим преимуществом, когда сами хотите отказаться от собственного самовластия вашего, и почему не должны в сем собрании участвовать и все прочие сословия? Непостижимо, как можно с таким восхищением говорить о собрании представителей и в то же время оскорблять вольность и противиться сообщению мыслей!»[352].

Записка Муравьева, представленная Александру I, не получила ожидаемого монаршего благоволения. По сообщению С. П. Трубецкого, «Его величество, прочтя, сказал: “Дурак! Не в свое дело вмешался”»[353]. Впрочем, в данном случае не следует усматривать идеологического расхождения царя и декабриста. Причины высочайшего неудовольствия лежали в другой плоскости. Незадолго до подачи этой записки полковник А. Н. Муравьев, назначенный на должность начальника штаба гвардейского отряда в Москве, подвергся несправедливому, как ему показалось, служебному взысканию и отсидел срок на гауптвахте, после чего подал в отставку, но получил отказ[354]. В этой связи раздраженная реакция царя вполне понятна: полковник и начальник штаба Муравьев должен лучше выполнять свои прямые обязанности, а не заниматься публицистикой.

В целом же в 1818–1819 гг. реакция царя на антикрепостнические выступления была вполне благосклонной. Так, например, известен рассказ М. И. Жихарева о том, как 1819 г. П. Я. Чаадаев через своего шефа И. В. Васильчикова, командующего Гвардейским корпусом, представил Александру I стихотворение Пушкина «Деревня», в котором даже либеральный А. И. Тургенев усмотрел «преувеличения насчет псковского хамства» (под хамством в тургеневском кругу подразумевали крепостное право)[355]. Царь, как рассказывает Жихарев, остался доволен, «и будто по прочтении он сказал Васильчикову: “Faites remercier Poushkine des bons sentiments que ses vers inspirent”»[356]. Правда, как свидетельствует тот же Жихарев, инициатива в данном случае исходила от самого царя: «Государь пожелал прочитать что-нибудь из его произведений»[357], но выбор антикрепостнической «Деревни», конечно же, не случаен. Исследователи полагают, что за этим стоял Н. И. Тургенев[358]. В конце того же 1819 г. он через петербургского генерал-губернатора М. А. Милорадовича подал Александру I записку «Нечто о крепостном состоянии»[359]. Царь и на этот раз отнеся благосклонно к аболиционистским идеям декабриста. «Он поручил гр. Милорадовичу передать свое благоволение автору и сказал, что он выберет самое лучшее из поданных ему записок по этому вопросу и что-нибудь сделает для крепостных. Это, конечно, так и осталось обещанием»[360].