Наконец он нажал на ручку входной двери. Дверь оказалась незапертой. Слепой осторожно вошел в прихожую, и первое, что он почувствовал, был резкий, сладковато-навязчивый запах крови.

— Пал Палыч, вы дома? — на всякий случай спросил Слепой и заглянул в комнату.

Там чуть ли не все вещи были перевернуты вверх дном. В квартире явно что-то искали. А на полу в луже крови лежал пожилой мужчина. Он был уже мертв.

Слепому ничего не оставалось, как вызвать с домашнего телефона полицию, а самому поскорее уйти.

Уже на ходу Слепой попытался дозвониться Степану, но тот, похоже, спал непробудным сном. Ускорив шаг, Слепой выбежал на улицу и остановил такси. Сев в машину, он набрал номер доктора Шевченко, но тот тоже не отвечал.

— И как это раньше мы жили без мобильника? — вдруг заговорил пожилой водитель. — Телефон-автомат, две копейки…

— К хорошему привыкаешь быстро… — чтобы поддержать разговор, заметил Слепой.

— Да какое же это хорошее, — пожал плечами водитель. — Достанут где хочешь и в любое время суток! Опять же, жене всегда сообщи, где ты да с кем ты… Я, как выходной, свой мобильный отключаю. Иначе ни за что не выспишься! Но скоро, говорят, вообще жуть будет! Чипы в мозги всем встроят, и тогда уже не отключишься.

— Не волнуйтесь, придумают, как отключаться, — улыбнулся Слепой.

— Ну да, таблетку выпил и отключился, — покачал головой водитель, затормозив у подъезда доктора Шевченко. — Слыхали, как молокососы от экстази заснули мертвым сном?

— Слыхал, слыхал… — кивнул Слепой и, расплатившись, поспешил к Шевченко.

Ночью жильцы открывали подъезд своим ключом, но теперь, поскольку Слепой вошел вместе с одним из жильцов, сидящая внизу консьержка тут же остановила его вопросом:

— Вы куда?

Нехорошее предчувствие не дало Слепому сказать консьержке правду, и он спокойно заявил:

— Я, возможно, здесь поселюсь, вот и иду посмотреть одну из квартир. Но я не хотел бы называть ее номер.

Его твердый тон и открытый взгляд, очевидно, успокоили пожилую женщину, и она лишь пожала плечами и поправила прическу.

Подойдя к двери, Слепой понял, что предчувствие его не обмануло. Дверь была приоткрыта. Войдя в квартиру, Слепой захлопнул дверь и осмотрелся. Доктор Шевченко был застрелен в спину прямо за кухонным столом, на котором стояли джезва и две полные чашки кофе.

Дольше оставаться в квартире Слепой не мог. Если его здесь застанут, то тут же обвинят во всех смертных грехах, запрячут за решетку. Поэтому он позвонил с домашнего телефона в полицию, как и в квартире Пал Палыча, протер дверные ручки и поспешил к выходу.

— Ну как, поселитесь у нас? — спросила обходительная консьержка.

— Все возможно, все возможно, — сказал он на ходу.

В том, что консьержка сможет, если ее об этом попросят, детально описать его внешность, Слепой сомневался. Он ведь не зря ходил в очках с затемненными стеклами. Люди обычно именно их, эти очки, и запоминали. А расположение видеокамер в таких подъездах он отлично знал и умел перед ними не светиться. Во всяком случае, прятать лицо.

Весь план на день рухнул как карточный домик. Теперь ему нужно было строить новый план и думать, как его исполнять. Самым неприятным было то, что кто-то весьма искусно убирал всех, даже косвенных, свидетелей.

К стоянке, где Слепому ночью пришлось оставить свою машину, он направился пешком. Сев за руль, Глеб облегченно вздохнул. Машина была для него всегда чем-то вроде дома на колесах. Более того, в авто он всегда чувствовал себя даже более защищенным, чем в очередной съемной квартире. Из квартиры, бывает, не убежишь, а на машине всегда можно уехать.

Но теперь нужно было вернуться домой, отоспаться и все обдумать. Еще сегодня утром у него была возможность действовать самостоятельно, используя осведомленность химика Пал Палыча и доктора Шевченко, теперь же, хочет он того или не хочет, ему придется снова взаимодействовать лишь со Степаном. Капитан Митяев в госпитале, а Лара слишком юна и экспрессивна для серьезной работы.

Нельзя сказать, чтобы Макс боялся Федора. Да, тот был сильнее и телом и духом, но ведь и он, Макс, всегда мог дать сдачи. Но Федор умел не раздумывая брать на себя ответственность, и ум у него был, может, и не такой острый, как у Макса, зато быстрый. Решение он принимал стремительно, и Макс всю жизнь ловил себя на том, что он не может не подчиниться этому его решению. Макс летел через океан в Россию главным образом для того, чтобы встретиться с Федором, чтобы с ним обсудить, как реагировать на самодеятельность Вована, который, как успел узнать Макс, теперь стал профессором Кочергиным. Но гибель родителей и непонятное поведение Рыжего поколебали его решительность.

Пока встреча с Федором оставалась где-то там, далеко впереди, Макс особо не задумывался над тем, как на все происшедшее отреагирует брат. Но теперь, уже в самолете, он чувствовал крайнюю озабоченность.

Макс слышал, что зона меняет людей, они делаются жесткими и даже жестокими. И самое главное — всю жизнь носят в себе обиду на тех, кто, пока они в местах не столь отдаленных жилы рвали, жил обычной жизнью.

Макс понятия не имел, что нужно привезти, что сунуть в лапу, как вообще общаться с лагерным начальством и с самим Федором. Поэтому, приехав в поселок, возле которого располагался лагерь, он первым делом устроился в гостинице, переночевал и только утром отправился в зону.

Начальник внимательно изучил документы и покачал головой:

— Везет Лущику! То пусто, то густо!

— В смысле? — не понял Макс.

— Вчера была, а сегодня — брат… Если вы брат, конечно…

— Двоюродный, — поспешил уточнить Макс, опасаясь, что здесь кто-нибудь в курсе их давней истории.

— Ладно! Федор у нас человек надежный. Много всего хорошего сделал. Теперь в библиотеке работает. Да и на свободу ему скоро. Так что устрою я вам свидание. Но всего на день.

— Хорошо, — кивнул Макс.

— Вы в первый раз, что ли? — спросил начальник, заметив, что Макс приехал с пустыми руками.

— Да, — слегка смутился Макс.

— Ну что ж вы, брат называется…

— Я за границей был…

— За границей? И без презента? — покачал головой начальник.

— Я в следующий раз привезу… — пообещал Макс.

— Да не надо уже следующего раза. Его скоро выпустят! За примерное поведение. В общем так, какой мне презент нужен, вам Федор скажет. Идите в дом свиданий. Федора туда приведут.

Дом свиданий находился неподалеку от корпуса администрации. Бумажка с подписью начальника лагеря и печатью открыла Максу двери в одну из комнат с зарешеченым окном, где на стене висело зеркало, стояли стол, три стула и кровать. Хотя на кровати было чистое белье и в комнате было прибрано, воздух казался затхлым, пахло пылью и гнилью.