Он приказал отвезти вещи в Рочфорд-хаус, а себя — в джентльменский клуб «Уайтс» на Сент-Джеймс.

— Не ждите меня, — велел он слугам.

Он сам найдет дорогу домой.

Швейцар приветствовал виконта радушной улыбкой, когда тот взбежал вверх по ступенькам и пересек входную дверь.

— Доброго дня, милорд Рочфорд! Позволите?

Он указал на верхнюю одежду, и Джеймс кивнул. Вручил швейцару шляпу и пальто, растерянно пробормотав:

— Спасибо.

В клубе было тепло и сухо. Воздух благоухал бифштексами и сигарами, а бессвязная, но оживленная болтовня создавала уют, которого Джеймсу так отчаянно не хватало.

Помещения не были переполнены, но за многими столами сидели мужчины разных возрастов и титулов — они собрались здесь, чтобы выпить и обсудить дела.

Кто-то обедал говядиной, кто-то пил кофе. В комнате поменьше играли в карты и другие азартные игры, и возгласы проигравших смешивались со смехом победителей и звоном монет.

Идеальное место, чтобы погрязнуть в жалости к себе.

Именно за этим Джеймс приехал — ему необходимо было пожалеть себя, ведь когда он не жалел, то злился. Злился на себя, на Элоди, на чертову Оливию и на всех, кто хоть как-то мог быть причастен к его беде.

Подумать только, а он ведь почти поверил, что достоин ее! И что жизнь предложит ему нечто большее, чем унылое прозябание.

Брак по любви. Улыбки и смущенный румянец Элоди…

Как это было жалко с его стороны. Как глупо. Всё, чего Джеймс заслуживал — это пинка под зад. Развратники и пьяницы вроде него не живут долго и счастливо. В лучшем случае они медленно спиваются, а в худшем — находят нелепую преждевременную смерть, совсем как его отец.

Кстати, об отце… Окинув взглядом зал, Джеймс обнаружил за одним из столиков лорда Митчелла, доброго отцовского приятеля. Было бы грубо не засвидетельствовать своё почтение этому любезному господину.

Джеймс подошел. Взгляд лорда Митчелла блуждал, рассредоточенный, но в итоге остановился на виконте, хоть и не без некоторых усилий. Рыхлые щеки лорда были слишком красными, но улыбка, которой он одарил Джеймса, казалась самой искренней.

— Кого я вижу⁈ — воскликнул лорд. — Рочфорд, старина, доброго дня! Окажите честь присоединиться к нам за бренди…

Джеймс кивнул без промедлений.

— С радостью, если вы не возражаете.

Он уселся на единственный свободный стул. От него не ускользнули несколько удивленных и даже испуганных взглядов. Еще бы, ведь его так долго не было в клубе.

Бокал с коньяком поставили перед ним таким невинным и обыденным образом, что он даже не сразу поверил, что это не сон. Никто не собирался его осуждать.

Несколько мгновений Джеймс просто смотрел на выпивку, которая поблескивала в бокале. Он не должен был этого делать. Он знал, что это неправильно, но какая, черт возьми, разница?

Все ожидали, что он сорвется. Никто не верил в его перемены. Элоди не верила. Его собственные братья, надо полагать, тоже не верили. Разве Уилл не намекал еще в самом начале, что этот визит к графу Дорсету добром не кончится?

Что ж, теперь Джеймс побудет хорошим мальчиком. Оправдает, наконец, ожидания. Они все смогут взяться за руки и сказать, что были правы.

Волновало ли его, что скажут сплетники? Вовсе нет.

Общество хочет скандала? Оно получит скандал.

Он схватился за бокал и осушил его махом. Боже милостивый, как хорошо!

Джеймс кивнул слуге, призывая повторить. А сам наслаждался жжением в горле, о котором давно забыл, и обжигающий теплом, разливающимся по телу.

Мужчины за столом рассмеялись, но это был одобрительный, а не злобный звук. Среди них Джеймс мог, наконец, расслабиться и никому не противостоять.

— Вы пьете как человек, который хочет что-то забыть, — отметил один из джентльменов.

Джеймс горько усмехнулся, потянувшись к коньяку.

— Вы правы, именно этого я и хочу.

Он должен забыть ее. Не думать о ней. Зачем думать о той, кто тебя презирает? Черт, она отвергла его дважды. Дважды! Любой бы на его месте выпил после такого унижения.

Лорд Митчелл хлопнул ладонью по столу.

— Позвольте помочь вам, Рочфорд! — прогремел он, поднимая свой бокал. — За забвение!

Остальные последовали его примеру.

— За забвение!

Джеймс улыбнулся. Кажется, это работало. Ведь он уже напрочь забыл, что бросил пить.

Глава 26

Глава 26

Чтобы позвать Оливию, Элоди потребовалось больше времени, чем она рассчитывала. Она не привыкла к таким разговорам в своей семье. Ее сестры долгое время были для нее всем миром, и даже в моменты ссор, которые случались у каждых, она видела только самое лучшее в каждой из них.

Но Лив зашла слишком далеко. И Элоди не знала, чего ей хотелось больше. Извинений? Или просто понять, чем она заслужила такую ненависть?

Что она такого сделала, чтобы вызвать на себя сестринский гнев? Конечно, Элоди не была святой, ведь свят только Бог, но с тех пор, как умерла мама, — а это случилось бесконечно давно, — она, как старшая сестра, старалась заменить ее для девочек хотя бы в мелочах.

Очевидно, она не преуспела. Иначе бы Оливия не пыталась бы с таким упорством отвадить от нее виконта.

Наконец, выпив кофе и немного собравшись с мыслями, Элоди попросила горничных передать сообщение для Лив.

— Мне нужно увидеть ее немедленно.

Сестра пришла примерно через полчаса. Она буквально ворвалась в комнату — свежая, в новом лиловом платье, пахнущая лавандой и тонкими нотками пряности. Прекрасное видение, а не женщина.

— Эли, милая, ты выглядишь ужасно! О, я уже слышала про этого мерзкого Рочфорда, какой кошмар. Просто бросил тебя и уехал! Ты в порядке, дорогая?

Лив раскинула руки, чтобы обнять сестру, но Элоди шагнула назад. Растерянность озарила черты Оливии — такая же фальшивая, как и всё остальное в ней.

— Дорогая, в чем дело?

Элоди протянула ей записки.

— Ты написала это. Зачем?

Лив тут же переменилась в лице, но на место притворной жалости пришли вовсе не паника или стыд, которых ожидала Элоди. Вместо этого она стала выглядеть воинственнее. Надменнее.

Она бросила быстрый взгляд на бумаги, но не взяла их в руки. И не стала ничего отрицать. Оливия лишь пожала плечами.

— Ну, однажды этот спектакль стал бы правдой.

Элоди опешила.

— Что за дьявольская логика?

Лив скривила губы так, будто это она обиделась. Словно это она была пострадавшей стороной.

— Я уже говорила тебе, Эли — он просто такой мужчина. Рано или поздно в его постели оказалась бы другая женщина. Я оказала тебе услугу, вообще-то.

Элоди таращилась на сестру, как будто у той выросли рога. Она ожидала чего угодно, но