– Генерал не говорил, чего там с уступками?

– Сэр, позиция командования остается прежней. Никаких уступок террористам. Штурм лаборатории совместными силами. Послезавтра с утра будет нанесен бомбовый удар с ближайшего авианосца, после этого прибудут дополнительные силы и сам генерал. Он станет лично руководить операцией.

– Понятно…

Майор задумался. Хреновые перспективы. Со званием можно распрощаться. Насовсем. Генерал припрется, и поди докажи ему, что взять лабораторию никак не удается. Он и слушать не станет, упрется рогом, пока так же вот не увидит здешний бардак и наглые выходки исламистов. Тогда большой начальник сразу же начнет нервничать и искать виноватых. У генералов всегда так.

Гостья глянула на похрапывающего Снайпса, демонстративно повела носом и констатировала:

– Алкоголь, сэр.

– Да, алкоголь. – Майор отпираться не стал, решил, будь что будет, и кивнул: – Посидите здесь с недельку, и я посмотрю, что с вами произойдет, мэм.

Она пожала плечами и пошла на сближение:

– Я все прекрасно понимаю, сэр. Пьянка останется в тайне, я никому ничего не скажу. Сама в таких ситуациях не один раз бывала. И похлеще случалось…

Майор хмыкнул и спросил:

– Что может быть хлеще Сомали?

– Чечня, сэр.

– Вы и там были?!

– Была, сэр. До сих пор потряхивает, едва вспомню.

Майор еле удержался от присвиста и глянул на капитана уже по-другому.

– У меня Форбс там был. С тех пор начал пьянствовать. А Джексон…

Договорить ему не дали. В палатку вошел встревоженный Харви и доложил:

– Сэр, исламисты зашевелились. Требуют показать вертолеты. Что им сказать?

Майор поднялся и приказал:

– Сообщи, что все разговоры будут утром. Мы, мол, ранеными заняты, пока нам не до бесед.

Харви привычно смерил женщину взглядом, сразу же оценил свои шансы, понял, что перед ним вторая Виктория, и ничего ему не светит. Перед тем как уйти, он кивнул и сказал:

– Хорошо, сэр.

Майор показал в сторону выхода и предложил:

– Пойдемте, мэм. Надо приготовиться к возможной перестрелке. Эти кретины очень нервные и могут открыть огонь первыми.

Она поднялась и спросила:

– А как же раненые, сэр?

– Сейчас решим этот вопрос, мэм.

Все суетились. По лагерю бегали медики, выискивая раненых. Спецназовцы постепенно собирались у вертолетов, надеясь, что над ними сжалятся и заберут домой из этого кошмара.

Черный Джимми орал благим матом и отгонял от себя настырных доброхотов. Того и гляди выхватит свой ритуальный топорик и начнет мясорубку, если не отстанут. Эйзен уже спал, не тревожил криками. Контуженого Гарри вытаскивали из палатки на носилках. Весельчак Джонни, наказанный богами за разгильдяйство и наркоту, опирался на двух медиков и ковылял к ближайшему вертолету. В самом конце прошлой перестрелки прилетела шальная граната и так нашпиговала его осколками, что было страшно смотреть. Но парень все же ходил, не ныл, оказался крепким.

Майор вытянул шею, посматривая на лабораторию и толпу любопытных исламистов, высыпавшую из нее. Он указал на этот бардак гостье и пояснил:

– Вначале я считал, что там не больше десятка дикарей, мэм. Думал взять эту проклятую лабораторию с налета, но оказалось, что ни хрена не десяток. За стенами сидит чуть ли не полк, вооруженный, как дивизия. У них столько ракет, мэм, сколько имеется на пяти эсминцах. Мы пробовали подсчитывать вылетающие ракеты и гранаты, но потом забросили это дело.

Женщина развела руками:

– Разведка постоянно ошибается, сэр. Ничего удивительного. В штабе всегда все гладко и просто, а на деле оказывается намного сложнее.

– Вы правы, мэм, на все сто процентов.

Подбежал медик, вопросительно глянул на раненого майора, получил в ответ отрицательный жест и удалился помогать другим.

Сам же майор прекратил наблюдать за исламистами и двинулся к вертолетам. Он собирался проконтролировать процесс эвакуации, отправить только тяжелых, а всех симулянтов оставить здесь. Не хрен давить на жалость и пытаться покинуть Сомали с ранением пальца или нарывающей занозой.

Симулянты были всегда. От этой заразы страдали командиры на всех войнах. Никуда от нее не денешься. Все жить хотят. Вот и пусть живут, но только после того, как будет выполнен приказ. Лабораторию надо очистить от фанатиков.

Капитан Стивенс шла следом, озираясь по сторонам и тяжело вздыхая. Такую картину она видела уже не в первый раз. Взять хоть ту же Чечню!..

– Ну и как он? – спросил майор через пару минут.

Медик отмахнулся и заявил:

– Жить будет. Только вот захочет ли?

Майор с жалостью глянул на спящего Эйзена. Пусть и своенравный спецназовец, ругать его частенько приходилось, но все равно жалко парня. Куда ему теперь без ноги? Сидеть безвылазно дома и медленно спиваться? Лишиться всех надежд на хорошую жизнь? А ведь таким бойцом был!..

Теперь поставят ему протез, будет прихрамывать, внешне почти ничем не отличаться от здорового человека, а толку? Ведь сам-то он не забудет о том, что у него нет ноги. Никакой протез не заменит живую конечность. Трындец!..

– Гребаные фанатики. Такого парня покалечили. – Майор закурил, дабы унять расшалившиеся нервы. – Лучшим рукопашником был, во всей Америке равных не имелось.

Его спутница мрачно произнесла:

– Война…

Медик такого настроя не разделял.

– Какая война? Вы что? Мирное же время. Вьетнам, Ирак и Афганистан давно успокоились. Войны нет.

Майор вздохнул и проворчал, отходя к следующим носилкам:

– Кому как. Гарри, ты меня слышишь?

Снайпер лежал молча, смотрел в небо, не мигая. Наверняка со слухом были временные затруднения. Подлая граната прилетела неожиданно, накрыла с головой. Конечности посечены осколками, корпус защитили доспехи, слава богам. Но все равно отменного снайпера больше в группе нет, и некому отстреливать фанатиков, едва они макушку высунут. Другие такой меткостью не обладают, не доросли еще.

Майор посмотрел на медика и спросил:

– Он в сознании?

Тот заглянул в глаза Гарри и пожал плечами:

– Хрен его знает. Да даже если и так, то что толку? Он все равно ничего не слышит. Оглох на несколько суток как минимум. Чего вы хотите – контузия! У парня же кровь из ушей текла, не видите, что ли?

Майор достал из кармана платок, попытался утереть кровь с ушей Гарри, но та уже засохла и не стиралась.

Он, убрав платок, оставил эти попытки, покосился на капитана и пояснил: