За небольшим перевалом на 127 километре трассы дорога делает крутой поворот влево. Издали увидели двух человек у обочины и опрокинутую легковушку. Остановились, чтобы помочь. Вчетвером поставили «тойоту» на колеса. Потом вытащили буксиром из кювета. Водитель уселся в помятую машину с выбитым лобовым стеклом, сделал прокрутку стартером раз-другой, и, как ни странно, двигатель заработал.

— Ништяк, это же «тойота»! — сказал с веселым восхищением странный водила, ни капли не озабоченный из-за того, что попали в аварию. Судя по наколкам на левой руке, он пробыл два или три срока на зоне. — Поеду назад потихоньку. Вы, мужики, кореша моего подбросьте до Ягодного. Извини, Шуля. Привет от меня мальцам передай.

Иван несколько секунд всматривался в крепыша в кожаном меховом реглане, а когда он повернулся лицом, тут же сказал весело, словно расстались вчера:

— Привет, Сашка!

Шуляков насторожился из-за того, что не мог угадать, кто стоит перед ним. Иван сдернул с головы меховую шапку, пригладил волосы, подставляясь лицом под пристальный взгляд.

— Ванька! Гадом буду, Кандыба. Как же я сразу…

Он тряс в объятиях и повторял ту давнюю поселковую кличку — Кандыба.

«А помнишь?» — это они повторили раз двадцать в кабине Камаза и слегка подустали от восторга и наплыва воспоминаний из той школьной жизни на руднике Колово. Шуляков рассказал, что работает тренером в ДЮСШ и едет в Ягодное, где приличная секция по боксу, откуда вылупился один из призеров чемпионата Европы в среднем весе, и надо бы посмотреть на подростков и если получится, то отобрать кого-то в спортивный интернат в Магадане.

— Так, значит, ты стал все же боксером, как мечтал?

— Мечтать-то мечтал… Два раза выигрывал приз Валерия Попенченко в полусреднем. В сборную России попал, а потом рука. Но мастера спорта получил.

— А в иномарке кто был?

— Это Кнехт. Смотрящий здесь от воров на Колыме.

Иван удивления не скрывал, ждал пояснений. Шуляков хохотнул, чуть наигранно, сказал с шокирующей прямотой: «Помогают. Иначе не выжить спортсменам».

— Значит, ты под бандитами ходишь.

— Пришлось. У них реальная власть. Коммунисты всё проболтали вместе со своим плешивым генсеком. А новые не лучше. Ты в курсе, что в Магадан приезжал американский выкормыш Егорка и сказал: «Крайний Север не нужен стране. Слишком дорогое удовольствие». Уголь не завезли. Солярки в обрез. Поселки сидят на голодном пайке».

Иван это знал и сам не раз писал о бедственном положении на приисках и рудниках и все же верил, как верили тысячи колымчан, что это временно и всё наладится. Спорили жестко, каждый стоял на своем.

— Уж не коммуняка ты, Ванька?

— Нет, Сашок! По анкете не прохожу, папашка мой бывший зэк, в отличие от твоего.

— Я тебе так скажу. Вор дал слово, он отвечает за это железно. А эти сволочи либералы, ни за что не отвечают. Как и коммунисты: вчера секретари, сегодня коммерсы.

Водитель, которому надоел этот спор, готовый перерасти в драку, сказал: «Надо бы пообедать. В Нелькобе знаю местечко, где толстенная повариха Нюрка пирожки пекет такие, что пальцы оближешь. И харчо она варит отменное». У него кадык ходуном заходил при воспоминании о столовой.

В поселковом магазине Шуляков попросил водки. Продавщица вскинулась, разве не видишь, нет на витрине! Только спирт «Рояль», да коньяк «Наполеон», будь он неладен.

— Красавица, я приятеля двадцать лет не видел. Встретились сегодня… Мне без сдачи.

Он выложил на прилавок крупные купюры.

— Ладно уж, выдерну из директорского энзэ.

Одну бутылку водки распили в столовой под суп харчо. И сразу потекли разговоры: «Помнишь симпатюлю Таньку Долгову? Она за двадцать копеек давала потрогать, что там у нее под трусами… А ты целовался с ней и боялся потрогать. Потом я с ней переспал. Она какое-то время ошивалась по кабакам в Магадане, пока не спилась окончательно».

— А я хорошо помню наши тренировки. Завидовал. Хотел украсть твои боксерские перчатки перед отъездом на материк. Мечтал о чемпионстве. А чемпионом стал ты. Давай расскажи, в это невозможно поверить…

Сашке Шулякову присвоили второй юношеский, чем он немножко гордился, до тех самых пор, пока не вышел на ринг. Его не готовили к первенству города, он приехал с приятелями поболеть за своих, а Федор Павлович Мигунов — тренер в секции бокса горного техникума, вдруг выдернул из стайки подростков, окинул взглядом худосочную фигуру, спортивную сумку из синего дерматина.

— Трусы, майка с собой?.. Вот и хорошо. Иди, Шуляков, переодевайся.

И мир стал сразу другим, и приятели, с которыми спаринговал много раз, смотрели иначе, провожая глазами до раздевалки. Когда забинтовали кисти рук, Палыч сказал, глядя мимо него, в сторону судейского столика, что заболел перворазрядник Оринский, что надо продержаться два раунда, чтобы избежать «баранки» в общем командном зачете.

Противник в синих трусах и красной майке оказался на полголовы выше и, судя по усикам, которые пробивались на его лице, на пару лет старше. Но страха тогда не возникло. В первом раунде отбивался, уходил в глухую защиту, прижавшись к канатам. Во втором — противник понял, что перед ним новичок, стал гонять по рингу, словно зайца, расстреливая хлесткими ударами. Во время перерыва тренер ввинтил в нос затычки, чтобы остановить кровотечение, дал короткие наставления: «Руки выше держи. Не падай. Стой до конца…»

В первую же минуту противник расстрелял Сашку серией коротких ударов и если бы не канаты, то рухнул бы на помост. Судья остановил бой, разрешил тренеру ввинтить в ноздрю новую затычку. Сашка умоляюще посмотрел: может, хватит? Но Палыч ободряюще постучал по спине — продолжай.

Парень хлестал и хлестал его по лицу, бил жестко в корпус, а он лишь выбрасывал встречный джеб и не попадал. С трудом дотерпел до удара гонга. Рефери объявил победителем Виктора Жукова.

На следующий день долго рассматривал в зеркале распухший нос, синячок под глазом. Мать сказала: «Я на тренера милицию натравлю. Запрещаю ходить в эту дурацкую секцию бокса…» И он не пошел.

В классе пацаны обступили, все старались пожать руку, смотрели, как на героя.

— Говорят, ты махался с Жуковым?

— Не махался, провел трехраундовый поединок.

— Я знаю. Жуков перворазрядник, на «Динамо» тренируется, — похвастался одноклассник по кличке Пестун.

Ксения, дочка завуча, догнала во дворе возле школы, предложила настойку бодяги, которая быстро снимает отеки и синяки.

— Ты пригласи нас с Ленкой на следующие соревнования. Интересно…

Именно тогда Сашка Шуляков впервые ощутил легкий ветерок будущей славы.

Палыч не укорил и не похвалил, привычно