Сергей Нырков: Правильнее будет сказать, что у Высоцкого были даже не песни, а речитативные стихотворения. Поэтические произведения, исполняемые под музыкальный инструмент. Если хотите, ритмизованное чтение, «пропевание» стихотворения через музыкальный инструмент. Естественно, выражая стихи через музыку, гораздо легче сделать в стихотворении необходимые автору акценты. И Высоцкий в этом деле, конечно, был большой мастер! Вспомним: если говорить вообще о поэзии, то она и пошла от музыки. Это и «Илиада», и «Одиссея» — с древности поэзия связана с музыкальным инструментом. В Античности поэты именно «пропевали» свои стихи! Но на протяжении тысячелетий стихотворцы потеряли музыкальные инструменты — и появились такие вот «автономные от музыки» поэты.

Валерий Минаев: Я не являюсь большим поклонником творчества Высоцкого. Особенно его музыки. Мне она представляется слишком простой и однотипной.

Сергей Жильцов: Высоцкий всегда пояснял, что музыка вообще у него не главное в песнях. А это лишь такое подручное средство — для того, чтобы доносить стихи до публики. Так же, как на своих концертах он, как правило, использует какие-то бурлески, шутки — чтобы было легче доносить до зрителей свои мысли. Высоцкий же всегда говорил, что он не композитор!

Андрей Добрынин: У Высоцкого при исполнении собственных песенных текстов работала мимика, работали глаза, работало все его поведение. Хотя собственно музыкой то, что он делал Гитарой, нельзя назвать. Это крайне незатейливый аккомпанемент, а не музыка. Но при этом — аккомпанемент тоже не плохой: очень энергичный и вариативный. Высоцкий был мастером ритма прежде всего. Почитайте его стихи: там в каждом слове — ритм. И даже такие, я бы сказал, скучноватые вещи — типа «Баллады о Правде и Лжи»: такие, прямо скажем, далеко не свежие поэтические аллегории, которые и поэзией-то не назовешь, настолько это все уже избито! — неплохо прокатывали при его манере сценического исполнения.

Геннадий Норд: Я взял первый раз гитару в 14 лет — потому, что наслушался бардов, которые так были популярны в те годы. Хотя я не очень любил Высоцкого — за этот его грубый баритон, за эти его вечные три аккорда. Большинство песен — на один мотив. Мне больше нравился Визбор, Окуджава. Может быть, потому что я из интеллигентной семьи: отец — врач, мать — учитель русского языка и литературы. Мать любила высокую, классическую поэзию — ту, что не для всех.

Геннадий Норд: Когда я довольно много послушал песен Высоцкого, вдруг понял, что вот это его исполнение под гитару, оно — в общем-то, бедненькое. Да, хорошо в компании взять гитару, поиграть, потрынькать. Тем более что играл Высоцкий не очень хорошо. Во всяком случае, не так, как тот же Розенбаум, скажем. Я вот, тоже играю недостаточно хорошо. Поэтому и понял, что нужно делать профессиональные аранжировки, оркестровки, надо приглашать музыкантов. Теперь я сам пишу аранжировки, приглашаю музыкантов, набираю именно те инструменты, которые нужны.

Алексей Певчев: Когда говорят, что «Высоцкий — не композитор», я с этим просто категорически не согласен. Высоцкий — композитор ровно настолько, насколько это ему было нужно для своих песен. Ну а насчет мелодий: послушайте, пожалуйста, его альбомы, сделанные в сотрудничестве с профессиональными музыкантами оркестра Гараняна или западными инструменталистами и аранжировщиками! Вам многое станет ясно!

Алексей Певчев: Если вспомнить опыт работы Высоцкого с оркестром Гараняна или оркестрантами в Париже — есть много свидетельств, что профессиональные исполнители были буквально поражены композиторским талантом Высоцкого! Для представления его песен в привычном музыкальном формате был необходим всего лишь неплохой аранжировщик. В музыкальной первооснове песен Высоцкого, исполняемых им под гитару, был заложен очень широкий простор для работы профессионального оркестрового аранжировщика».

Сергей Жильцов: Интересно, как Владимир Семенович сочинял мелодии своих песен. Я точно знаю, что у него были особые рабочие кассеты. Иногда он мотивы какие-то напевал: многие рассказывали, что он просто что-то про себя бурчал и мурлыкал. А на концертах всегда рассказывал, что у него сначала появляется ритм. Что-то стучит в голове, и уже на этот ритм потом появляются некие идеи… Ведь ритм — это же уже мелодия! И только потом у него потихонечку появляется текст. Ритм у Высоцкого очень сильно выражен в песнях. Он у него все время буквально бьет! Вспомните: «Идет охота на волков, идет охота!» А уже потом только все остальное — мелодия, текст — на выбранный ритм наращивается. Второй вариант — это когда у него еще нет полного текста, одни лишь заготовки. И он их все время насвистывает. Получается какая-то сложная мелодия, но ее надо еще долго доводить до ума. Третий вариант — чужие мелодии — например, в песнях для спектаклей. В принципе, и сейчас принято, что в фильмах или в спектаклях музыку к песням пишет композитор, слова — поэт, а поет — певец. Так вот Высоцкому композиторы играли мелодию, но он же не мог ее обычными нотами записать. Поэтому сразу начинал писать на нее некий текст, чтобы потом уже на основе него работать. Скажем, видим такое: «По полю шли три полуидиота, // И говорили каждый о своем… // Один сказал: тяжелая работа, // Другой сказал: но завтра ведь суббота, // А третий промолчал. В тонику, в тонику, в тонику спел он». И мы видим, что это будущая песня «Стоял тот дом, всем жителям знакомый». То есть Высоцкий таким вот своим, оригинальным способом записал мелодию, на которую нужно было потом придумать текст.