Алексей Певчев: Когда говорят, что Высоцкий не был композитором в привычном смысле этого слова, я, в принципе, готов с этим даже согласиться. В том смысле, что Высоцкому какая-то уж очень изысканная мелодическая основа в песнях была и не нужна. Ему требовалась мелодия, на что бы мог органично лечь текст. А скорее даже — ритм! Хотя с мелодичным рядом Высоцкий также работал: например, даже выдумывал собственные, авторские аккорды, чему есть много свидетельств.

Сергей Жильцов: У Высоцкого имелось музыкальное образование, хотя и начального уровня. Все-таки он жил в Германии, у него даже была учительница по музыке. По воспоминаниям Вениамина Смехова, Высоцкий хвастался этим фактом и называл свою наставницу «бонна». Владимир Семенович играл на аккордеоне, потом на фортепьяно. Он это всю жизнь помнил, хотя и не мог бы записать свои песни нотной грамотой, чтобы предоставить куда-то для исполнения. В основном за него это делали друзья. Кстати, я знаю нескольких известных композиторов, которые тоже не умели довольно долго это делать. Они писали музыку к фильму, а их знакомые или родственники записывали затем нотами мелодию.

Сергей Нырков: Многие из поэтов в определенном периоде своего творчества пытаются терзать гитару, баян, гармонь, пианино, привлекая к своему стихотворению музыкальный инструмент. Кто-то из поэтов талантливый в этом отношении, кто-то — увы! Высоцкий — так просто гениальный в этом отношении! Он как раз был тем бардом, который обладал просто идеальным музыкальным слухом и удивительным чувством ритма. А к этому, как и Скрябин, обладал еще и даром сочинительства. Но тот же Скрябин, например, просто не мог повторить музыкальные вещи классиков: у него начисто отсутствовала музыкальная память! Зато у него имелся несомненный мелодический дар. Так же у Высоцкого: в его песнях присутствует удивительное мелодическое многообразие! В отличие, скажем, от песен авторов из «Клубов самодеятельной песни», которые все на одно лицо, на одну тональность. Да, в конечном счете, и на одну мелодию — с небольшими вариациями.

Сергей Жильцов: Высоцкий очень серьезно относился к музыкальному творчеству. Он даже на одном концерте сказал, что собирается писать балет. Тот же Андрей Макаревич заявил, что Высоцкий — просто потрясающий стилизатор: у него стилизованные мелодии — очень удачные. Сам Высоцкий говорил, что о его музыке хорошо отзывались известные композиторы — Родион Щедрин и Сергей Слонимский.

Денис Гринцевич: О композиторских способностях Высоцкого хорошо сказал Альфред Шнитке: «Музыка Высоцкого — отдельная тема, которую еще предстоит изучать и исследовать профессиональным музыкантам, и критикам». Есть, кстати, целый ряд музыкантов, выросших на его песнях. О своем большом уважении к Высоцкому неоднократно говорили Раймонд Паулс, Георгий Гаранян, Александр Градский, Александр Розенбаум и многие другие известные персоны. Я лично считаю многие мелодии Высоцкого достоянием отечественной музыкальной культуры!

Максим Замшев: Конечно, мы вслушивались прежде всего в стихи Высоцкого. Несмотря на то что он плохо настраивал гитару, он был человек необыкновенно одаренный в музыкальном отношении. Его песни очень своеобычны, неординарны по мелодике, по музыкальной гармонии, ритму. Они не примитивны, не классические дворовые три аккорда. Конечно, его песни крайне интересны и в музыкальном отношении. Не все, конечно, но многие, особенно поздние.

Дмитрий Дарин: Эту историю мне рассказывал Александр Кальянов. Мы с ним очень хорошо знакомы, потому что он исполняет несколько моих песен. Он в молодости был одно время звукорежиссером у Высоцкого. И как-то на концерте он у Владимира Семеновича гитару взял и подстроил одну струну. У Высоцкого седьмая струна была специально немного расстроена. Это даже можно услышать: она чуть-чуть отличалась по тону — чуть выходила, даже дребезжала. Как же Высоцкий потом его ругал! «Я думал, — рассказывал мне Кальянов, — что он меня сейчас гитарой просто пришибет!» А потом жестко так сказал: «Никогда не смей перенастраивать мою гитару!» А потом — это со слов Кальянова — Высоцкий ему уже спокойно объяснил, что специально одну струну держит не в лад, чтобы она чуть дребезжала, чтобы получалась некоторая неправильность и давала нужный эффект. Чтобы не было такой скучной выверенности и точности, а чувствовалось что-то такое живое. И в этом Высоцкий абсолютно прав! Жива ведь не симметрия — жива всегда гармония, которая отличается от строгой симметрии. Некоторые неправильности, что рассыпаны в строках гениальных поэтов, и создают эту гармонию. Гладкопись — лысый бильярдный шар, а поэзия должна быть кудрявая, как облако.