солнца, слышна музыка, детский смех и вкусный запах домашнего пирога. Их ловят, ведь они нарушили общий порядок. Остальные-то люди в городе счастливы и не хотят ничего менять. Он только мешает им. В наказание тоннель замуровывают, а героя вывозят из города, и бросают в ледяной пустыне среди метели…

Андрей наклонился к Елене, и очень бережно коснулся лица. Женщина опустила ресницы, потом снова подняла глаза.

– Я тот, кто мешает. Кто никогда не уживётся ни с Теми, Кто Живут Давно, ни со смертными! – тихо сказал он. – Живу в бесцветном и пресном раю, и мечтаю о той ледяной пустыне, как об избавлении, которого никогда не получу!

– Ты мог бы… – начала она.

– Нет! – закричал он и ударил по столу, посуда зазвенела, а деревянная столешница треснула. Тед подскочил на месте. – Это я привёл их к тебе! Собрал их вместе для тебя! И эта вечность моя! Ты должна её только мне!

– Андрюша? – испуганно пискнула дрожащая Лиза.

– Моя любовь не делает меня твоей собственностью! – медленно проговорила Елена и отпила вина.

– Ты приходишь, когда хочешь, и забираешь то, что пожелаешь! Ты ни о ком не думаешь, кроме себя! Я хочу жить, а не ждать!

Колычев старался держать себя в руках. Он мельком глянул на Рэдмаунта, указал на него.

– Я дал тебе новую игрушку! Возьми его, и отпусти меня! Дай мне свободу!

– Нет. Ты сильнее и свободнее остальных, – она отвечала негромко и спокойно, чуть качнувшись на стуле. – Я полюбила тебя безобразным, в рубцах от рабского ошейника и кандалов, исполосованным кнутами и цепями. Ты был уродливым, нищим, слабым, но не сломленным, ты страстно желал жизни. Теперь ты красив и силён, у тебя есть всё, но ты не хочешь ничего. Моя ли это проблема? – развела она руками.

Живущий Давно сжал кулаки, тихо зарычав, потом швырнул в стену свой стакан, и звонко разлетевшиеся осколки смешались с кусками льда. Но даже сейчас, выйдя из себя, он был счастлив чувствовать себя живым, наслаждался этим восхитительным адреналином.

Цвета в интерьере квартиры проступили яркими пятнами, еда обрела вкус и чудесный аромат. Это настоящее волшебство! За что же Елена так наказывает его, обделяя этим восторгом?

– Андрюша! – в ужасе выдохнула побледеневшая Лиза.

Елена повернула голову на голос, а потом бросила на него взгляд. «Хватит мучать эту девочку! Оставь, прошу! Ты должен отпустить её!» – услышал он в своей голове звонко дребезжащую просьбу.

Ведьма протянула руку к девушке, та, обмякнув, рухнула на пол в глубоком обмороке. Тед вскочил, чтобы помочь, но Елена удержала его.

– Отнеси её в спальню, – кивнула она.

Андрей со вздохом наклонился поднять бесчувственное невесомое тело. Оказывается, у парфюма жены свежий запах зелёного чая.

– Осторожнее, она ведь совсем ребёнок! И готова боготворить тебя. В отличие от меня.

– Я не запер сейф в кабинете. Пойди, возьми там на второй полке синюю папку, там кое-что интересное для тебя, – чуть обернулся, выходя из зала Колычев, самое время перейти к главному.

Они вернулись в столовую одновременно.

– Там внизу переложены пергаментом две акварели О’Лири! – Елена склонила голову набок.

– Да, – спокойно ответил Андрей.

– Откуда они у тебя?

– А ты угадай с одного раза? Как бы ему ещё удалось так быстро собрать денег, чтоб вступить в дачный кооператив, и так неплохо отстроиться за пару лет?

Он передвинул немного чашки на треснувшем столе, стал наливать чай, повернулся к детективу.

– Знаешь, Рэдмаунт, это мне очень повезло, ведь большая часть рисунков и все её портреты остаются в сейфах Армана Эмера! Даже не представляешь, кому она только не позировала, кого только не вдохновляла! Среди жемчужин этой коллекции мне помнится работа Тициана Вечеллио! Это действительно потрясающая картина! Эмер тогда извёлся в ожидании. Пожилой мастер так долго работал, неспешно прописал иссечённую временем кожу нашей Маленькой Венеры! Даже её шрамы стали произведением искусства!..

– Некоторые из них оставил ты, помнишь, любимый? – негромко проговорила она, не отвлекаясь от папки, которую пролистывала, затем качнула подшивкой документов. – Так, и что ты хочешь этим доказать?

– Только то, что ты и сама давно знаешь и чувствуешь! – прищурился Койл.

– В чём дело? Что там? – заинтересованно вытянул шею Тед.

– Копии выписок из архива, истории болезни. О клинической смерти, – она захлопнула папку.

–Чьей?

– Твоей, Рэдмаунт! – перебил Андрей. – Ты умирал уже три раза!

– Что? Я не… – растерялся коп.

– Но нельзя же каждого, кого врачи вытащили с того света, считать проснувшимся! – дёрнула плечом Елена.

– Нет, но он исключение, ты же знаешь!

– Я ничего не знаю! Сколько можно? – закричала она, бросив бумаги на пол.

– Тед, впервые ты умер в четыре года, тебя госпитализировали с пневмонией, в крайне тяжёлом состоянии. Ты тогда умер на три минуты! Твою мать судили за это! – указал Колычев.

– Она прошла лечение тогда. Но опеки её не лишили, – кивнул Тед.

– Второй раз – четыре с половиной минуты, в тринадцать лет. Сожитель матери избил тебя! Хорошо, что она была относительно трезвой в тот вечер, испугалась и вызвала службу спасения!

– Да. Мудак Хорхе сломал мне три ребра тогда…

– Прибавь сюда ещё пробитое лёгкое и сотрясение мозга! А пару месяцев назад тебя на службе подстрелил какой-то псих! Ты был мёртв почти четыре минуты!

– И это ничего не доказывает, кроме высокого уровня современной медицины, – покачала она головой.

– Доказывает! – рявкнул Колычев, и в окнах задребезжали стёкла. Он заговорил тише. – И ты почувствовала это десять лет назад, тогда ты была не уверена, так поверь сейчас!

– Андрей, что отличает вас от смертных? – она устало вздохнула и скрестила руки на груди. – Вы неуправляемы! – Елена раздражённо повысила голос. – А Тед слушает, он не один из вас, он поддаётся внушению!

– Пока поддаётся.

– Прекрати! – воскликнула она.

– Нет, подожди! Елена! – Тед повернулся к ней, нахмурившись. – Когда это ты что-то