Открыла молоденькая брюнетка. Стройная сероглазая девушка, высокая, с прекрасной фигурой, в белой футболке и очень короткой синей юбке. Тед залюбовался на мгновение.

– Вам кого? – удивлённо спросила она.

– Твоего мужа, детка, – с усталой вежливой улыбкой ответила Елена.

– А что вам нужно? Вы по работе? Он никого не ждёт! – девушка вздёрнула хорошенький носик.

– Меня он всегда ждёт, – вздохнула Елена и прошла в квартиру, на ходу скинув сандалии.

Растерявшаяся брюнетка побежала за ней, домашние чёрные туфли на высоких каблуках, украшенные пушистыми помпончиками, шлёпали по пяткам. Детектив двинулся следом.

Хорошо ориентируясь, Елена свернула из коридора налево и открыла дверь в небольшой кабинет: компьютерное эргономичное кресло у стола с двумя большими светящимися мониторами, маленький диван, два шкафа в углу, несколько полок с книгами и документами. У окна с низким подоконником стоял Колычев с планшетом в руках и с кем-то говорил по телефону, серебристая гарнитура на правом ухе. На нём серо-голубая рубашка с закатанными рукавами и чёрные брюки, босые ноги переступают по белому ковру с коротким ворсом.

– Андрюша! Тут вот! Они… Я не знаю!.. – пролепетала, остановившись в дверях девушка.

Он поднял руку, показывая, что слушает разговор и махнул, чтоб не шумели. Елена с удовольствием устроилась в комфортном кресле, утонув в нём.

– Да, я вижу, загрузилось, – его пальцы пробегали по планшету. – Если предоставят согласованный проект и все сметы вовремя, тогда будет возможность получить внебюджетное финансирование подрядных изыскательных работ! Пусть пашут! Всё! – отрезал Колычев разговор, отключил и снял гарнитуру. И повернулся к жене. – Дверь закрой!

– Андрюша, я… – начала она.

– Я сказал «дверь закрой!»! – жёстко повторил он, и девушка исчезла.

– Экий ты злой! – глядя снизу вверх, Елена чуть поворачивалась в кресле. – Эта детка терпит тебя уже четыре года, мог быть и вежливее.

Вместо ответа он опустился на пол у кресла, и бережно коснулся её ног. Несколько минут осторожно растирал и гладил узкие ступни, которые целиком помещались в его ладонях. Елена расслабленно вздохнула. Она внимательно смотрела в разноцветные глаза, и Рэдмаунту стало интересно, могут ли они общаться, или только она слышит мысли Койла.

– «Угол проникновения» – это что за *бучая геометрия? Какую муть ты читал в выходные? – поморщилась она, уголки полных губ насмешливо дрогнули.

Колычев усмехнулся, привычно принимая её беззастенчивое вмешательство в чужую память. Тед смущённо откашлялся.

– Может быть, сначала с делами покончим. Вы после развлекайтесь, как хотите, а я найду, чем заняться в городе? – спросил он, стараясь придать реплике сарказм.

– Нет, – не глянув на него, ответил Андрей.

Тихо поцеловав не слишком изящные лодыжки любимой женщины, он поднялся, и, подойдя к Теду, взял чёрный кейс, раскрыл его на диване.

– Здесь не всё, – нахмурился он, внимательно оглядев содержимое.

Отпер шкаф в углу, в нижнем отсеке там оказался металлический корпус сейфа. Детектив без удивления подумал, что тот наверняка вмурован в стену при строительстве. Койл вздохнул и стал перекладывать бумажные пачки на глубокую полку.

– О’Лири просто мимо проходили, правильно понимаю?

– Не мелочись! – вздохнула она, поворачиваясь в кресле и разглядывая потолок.

А коп соображал, что действительно была масса времени, когда чемодан и близнецы не были в поле зрения, кодовый замок для них не препятствие, а значит, деньги могли легко вытащить. Небольшую часть, чтоб не сразу было заметно.

– Выродки и воры! – негромко фыркнул Андрей.

– Это небольшая плата, согласись. Как-то раз ты был им благодарен. Скажи лучше, зачем тебе понадобился оборотень для этого дела?

– Я не знал, что…

– А я думаю, что ты хотел их подставить. Ждал, что Джеймс выйдет из себя, как тогда в Канаде, и обернётся на этот раз не в лесу, а в центре города, он бы попал под разнос, а Тед просто погиб. Так?

– Не совсем, – он обернулся от сейфа.

– Сколько ещё ты будешь играть чужими жизнями?

– Как и ты моей, – нежно улыбнулся он, смягчая тяжёлый сильный голос и внимательно разглядывая её.

– Всегда можно договориться, это повелось уже давно, и…

– Я не хочу договариваться ни с кем из них!

– Поэтому решил сам для себя найти компанию? Я не хочу, чтобы ты этим занимался дальше!

– Ты злишься потому, что я слишком часто выбирал юных и свежих девушек? – игриво вскинул он брови.

– Нет, от того, как ты избавлялся от них! С невинным любопытством ребёнка, который выбрасывает с балкона хомячков, и ждёт, вдруг какой-нибудь, да полетит! – досадливо взмахнула она рукой.

– Сильный образ, Леночка, спасибо! Смотри, детективу уже плохо.

– Тебя не мучает совесть, Андрей!? – она склонила голову набок.

– Моя совесть давно уже отмучалась и сдохла! – Койл встал, сложив руки на груди.

– Ты же сама говорила, бесполезно применять к вам человеческие понятия о добре и зле! – встрял Тед, и Колычев оглянулся на него с интересом.

В этом момент дверь приоткрылась, и в комнату робко заглянула девушка.

– Андрюша, вы с друзьями ужинать будете?

– Как насчёт ужина, Рэдмаунт? Да, мы сейчас подойдём! Спасибо, Лиза!

Тед отклеился от стены, он шагнул в коридор следом за хозяином дома. Елена шла позади, и на долю секунды удержала его в дверях, легко обняв со спины. В голову тонкими раскалёнными спицами вонзились оглушительные слова: «Он будет много говорить! Не позволяй ему заболтать тебя!». Как будто бы нечаянно включил наушники на максимальной громкости. Детектив споткнулся, но боль отпустила так же резко, как и возникла. Неужели каждый раз обмен мыслями так ощущается?

Глава 16

Глава 16.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство, Русско-Китайский Союз…

Просторная комната метров тридцать по площади, как прикинул коп. Два балкона, три высоких окна. Налево от входа встроенная кухня, прямо гостиная с двумя диванами, угловым и прямым, и журнальный столик между ними. В центре – столовая, круглый стол, четыре стула. Освещение оборудовано в подвесном потолке по зонам.

Кухня и столовая – светло-серая, глянцевая с декоративными вставками цветного стекла, мебель в гостиной – тот же серый глянец плюс тёмно-красный текстиль. Очень чисто и светло, как