бревенчатому домику среди деревьев.

Мы оба спрыгиваем с мотоцикла.

Дом представляет собой современное, почти неуместное строение на фоне густого древнего леса. Он странно красив.

— Добро пожаловать в наш маленький кусочек рая, — говорит Данте.

— Что ты имеешь в виду?

Он протягивает связку ключей.

— Я имею в виду, что это наш дом. Наш новый дом.

Мои глаза расширяются от его красоты.

— Серьезно?

— Серьезно, — повторяет Данте.

— Как ты вообще нашел это место?

— Я заказал его строительство несколько лет назад. Я хотел, чтобы это было небольшое убежище от церкви на случай, если дела станут слишком тяжелыми. — Его глаза потемнели. — Это уединенное место, идеальное для того, чтобы мы могли повеселиться.

Я тяжело сглатываю и киваю.

— Хорошо.

Данте ухмыляется, в его глазах играет нотка озорства, когда он отпирает дверь домика.

— Думаю, тебе здесь понравится, — говорит он, открывая дверь и открывая представляя интерьер в деревенском стиле.

Стены и потолок отделаны голыми бревнами, а полированные деревянные полы блестят в мягком освещении. У одной стены находится каменный камин, а из окон открывается вид на окружающий лес во всей его нетронутой красе. Вся мебель — деревянная, от журнального столика до плюшевого дивана, обтянутого клетчатой тканью в деревенском стиле.

— Мне нравится, — вздыхаю я, впитывая теплый, уютный дух этого места.

Данте обнимает меня за талию, притягивая ближе к себе. — Я знал, что тебе понравится, — говорит он, прижимаясь губами к моему уху.

И здесь, в окружении нашего нового дома и безмятежности природы, я чувствую себя умиротворенной. Все сомнения и тревоги улетучиваются, когда мы обнимаем друг друга, купаясь в нашей любви. Это наше святилище, наше идеальное маленькое убежище, где мы можем быть самими собой.

Я смотрю на Данте, в моих глазах блестят непролитые слезы.

— Спасибо, — шепчу я.

— Ради тебя я готов пойти на край земли, — говорит он едва слышным шепотом.

Я прижимаюсь к нему всем телом, наслаждаясь теплом его объятий.

Его глаза переходят на мои губы, и я вижу в них знакомый голод. Но сегодня все по-другому. Речь идет не только о наших "играх", но и о нас, о нашей любви.

— Я знаю, — отвечаю я, сердце колотится. — И я бы сделала то же самое для тебя.

Мы остаемся так на некоторое время, обнимая друг друга в успокаивающей тишине нашего домика.

Отблески камина, который он, должно быть, разжег, прежде чем взять меня на руки, отбрасывают пляшущие тени на стены, создавая атмосферу тепла и близости.

Я опускаю голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному ритму его сердца, который приносит мне необъяснимое чувство покоя. Наконец Данте нарушает тишину: — Я люблю тебя, — шепчет он.

Я закрываю глаза, довольная и защищенная в его объятиях, готовая встретить все, что принесет будущее. Потому что, несмотря ни на что, я уверена в одном. Я — его, а он — мой. Навсегда.

20

Эпилог

Год спустя…

— Мэдисон, не передашь зефир? — спрашивает Ева.

Я беру пакет и бросаю ей.

— Что за поход без смора? — спрашивает она.

— Без зефира это была бы просто кучка странных взрослых, сгрудившихся вокруг костра в лесу, — шутит Тесса, вызывая хор смеха со стороны группы.

Том, ее парень, качает головой.

— Это неправда. Мы уже несколько часов готовим барбекю.

— Барбекю не барбекю без смора, — отвечает Тесса.

Он закатывает глаза.

— Чушь собачья, у меня было много барбекю, и смора не было.

— Значит, ты делал это неправильно, — говорит она.

Даррен, прислонившийся к дереву с пивом в руке, усмехается. — Вы двое спорите, как старая супружеская пара.

Тесса и Том бросают на него взгляд.

— Нет, не спорим.

Райли, свернувшаяся калачиком рядом с Дарреном, хихикает.

— Еще как. Думаю, именно поэтому вам так хорошо вместе.

Выражение лица Тессы смягчается.

— Спасибо, Райли.

Рука Данте крепко обхватывает мои плечи.

— Ты любишь смор, маленькая лань?

Я киваю.

— Все сладкое. Ты же знаешь, я сладкоежка.

Он вздергивает бровь.

— Знаю.

Тесса игриво подталкивает меня.

— Мэдисон, ты должна нам рассказать. Как ты привлекла внимание Данте, когда он еще был священником?

Я чувствую, как усмешка Данте вибрирует по его телу, а его рука крепко обхватывает меня.

— Ты что, думаешь, мой обет безбрачия сделал меня слепым? — поддразнивает он, нарушая свою обычную суровую манеру поведения.

Вокруг костра раздается смех.

— Нет, но это сделало тебя недосягаемым! — Харпер заметила, что ее глаза сверкают озорством. — Именно это и делает тебя таким интригующим.

Я пожимаю плечами с застенчивой улыбкой на губах.

— Я не делала ничего особенного. Мы просто поладили, я думаю.

В груди Данте раздается смех.

— Можно и так сказать.

Джек ухмыляется над своей банкой пива.

— Учитывая его прежнюю профессию, это было божественное вмешательство.

— Я бы назвала это чудом! — добавляет Ева, ее глаза мерцают в мягком свете костра.

Глаза Данте встречаются с моими, отблески костра отражаются в их глубине.

— Действительно, чудо, — пробормотал он, его голос едва слышен из-за потрескивания пламени.

Я смеюсь, зарываясь лицом в его грудь, ощущая тепло его смеха так же сильно, как и слыша его. В мерцающем свете камина смех группы затихает, превращаясь в тихие разговоры и редкое позвякивание пивных банок. Воздух наполняется покоем, который нарушает лишь отдаленный гул водопада.

Пальцы Данте вычерчивают холодные пальцами узоры на моей руке, прикосновения знакомы, но всегда вызывают во мне трепет. Он встает, увлекая меня за собой.

— Как насчет игры в догонялки, маленькая лань?

Его голос мягкий, но приглашение висит в воздухе, как дразнящее эхо прошлых воспоминаний.

Я поднимаю бровь, игриво бросая вызов.

— Думаешь, сможешь меня поймать?

По лицу Данте расползается медленная ухмылка, в его глазах сверкает озорство и что-то более темное, более волнующее.

— Есть только один способ это выяснить.

— Мы собираемся прогуляться, — объявляю я, держа руку Данте в своей.

Тесса хихикает.

— Прогулка, да?

Харпер понимающе поднимает бровь, когда мы отходим от камина.

— Уделите столько времени, сколько вам нужно для вашей… прогулки, — говорит она, в ее голосе слышится веселье.

Группа хихикает, а я выкрикиваю игривое: — Не делайте ничего такого, чего не сделали бы мы! — усиливая смех группы.

— Думаю, если бы они знали, на что мы способны, у них бы случился сердечный приступ, — бормочет Данте, заставляя меня рассмеяться.

Он прав. Мы не совсем ванильные, когда дело доходит до секса.

Когда мы с Данте исчезаем в ночи, тепло их смеха исчезает, сменяясь прохладным шелестом листьев и отдаленными звуками водопада.

— Мне посчитать для тебя, маленькая лань?

Я поворачиваюсь к