Новый угол позволяет мне входить глубже. Я вижу, что ей это нравится, по тому, как содрогается ее тело.

— О, Боже! — кричит она, и ее голос эхом разносится по деревьям. Ее пальцы цепляются за землю, отчаянно пытаясь ухватиться за нее, пока я вхожу в нее.

Я наклоняюсь над ней, мои руки находят ее груди, грубо разминая их, пока я продолжаю неустанно трахать ее тело.

— Кончи для меня, — рычу я ей в ухо.

Слова звучат как четкий приказ, которому она не в силах сопротивляться. Я чувствую, как напрягается ее тело, как нарастает кульминация. Я присоединяюсь к ней, и мощные волны удовольствия начинают прокатываться по мне. Ее оргазм вызывает мой, и с последним, отчаянным толчком я опустошаю себя в нее, наши крики наслаждения сливаются в один первобытный звук. Лес является молчаливым свидетелем нашей грубой, неподдельной похоти.

Я переворачиваю ее на спину и целую в губы, мой член пульсирует на ее клиторе. Наши тела все еще содрогаются от толчков, когда мы слышим это. Далекий зов пронзает воздух. Ее имя, выкрикнутое в тревожных тонах, повторяется несколькими голосами. Ее друзья. В ее глазах вспыхивает страх, и я мягко умолкаю, прижимая палец к ее губам.

— Я лучше пойду, маленькая лань, — шепчу я. — Но я приду сегодня вечером. Хватит с меня. С этого момента я буду у тебя дома каждую ночь.

Она вздрагивает, глаза расширяются. Я ожидаю сопротивления, но она лишь кивает.

Я встаю и помогаю ей подняться на ноги, засовывая член обратно в штаны. Прежде чем она успевает сказать еще хоть слово, я исчезаю среди деревьев. Я слышу отдаленные разговоры, когда Ева сообщает, что нашла ее.

Это было слишком близко. И все же это только заставляет мой член снова стать твердым. Острые ощущения от того, что меня поймают, дополняют первобытную потребность в Мэдисон. Я не могу дождаться вечера.

17

Мэдисон

Ночь окутывает меня, темнота просачивается в каждый уголок комнаты. Я ненавижу оставаться здесь одна, без Данте, и это безумие. Он не в себе. В его жилах течет тьма. И все же он не такой, как Эрик. Он никогда не причинит мне такой боли, как Эрик. Чем больше времени проходит, пока Эрик и мое прошлое не настигают меня, тем больше беспокойства я испытываю.

Прошло чуть больше недели после нашего безумного траха в лесу с моими новообретенными друзьями неподалеку. Как и было обещано, он приходил сюда каждый вечер, но сегодня он опоздал. В коттедже жутковато и холодно, возможно, потому, что я еще не разожгла огонь, но это потому, что этим занимался Данте. Я бросаю взгляд на часы на стене, гадая, где он.

Я смотрю на окно, и у меня возникает тревожное чувство, что кто-то за мной наблюдает, от которого волосы на затылке встают дыбом. И я уверена, что Данте не стал бы снова это делать. Если он планирует развлекаться, то должен был написать мне. Он так и сделал в прошлый раз, когда мы пытались это сделать, разыграв его в роли захватчика.

Подойдя к окну, я задергиваю тяжелые шторы, заслоняя слабый свет луны. Вздохнув, я пытаюсь отбросить свои страхи. Я знаю, что, скорее всего, у меня паранойя: я жду, что Эрик найдет меня. Опустившись на потертый диван, я хватаю пульт от телевизора, так как тишина сводит меня с ума.

Внезапно тишину нарушает резкий стук в дверь. Я замираю, звук отражается от меня. Стук повторяется, на этот раз громче и настойчивее. Страх сжимает мое сердце, стесняя дыхание.

У Данте есть ключ, поэтому он не стал бы стучать.

Я сжимаю кулаки и иду к двери. Сердце колотится в груди. Глубоко вздохнув, я открываю дверь и вижу, что по другую сторону стоит Эрик.

— Черт! — Я пытаюсь захлопнуть за ним дверь, но он засовывает между ними ногу.

Отскочив в сторону, я направляюсь на кухню и хватаю нож.

— Держись от меня подальше!

Эрик просто заходит внутрь и закрывает дверь, ухмыляясь мне.

— Привет, Мэдисон.

Я тяжело сглатываю от тона его голоса.

— Серьезно. Я без колебаний зарежу тебя!

Смех Эрика эхом разносится по комнате — леденящий, пустой звук.

— О, Мэдисон, — говорит он, бесстрастно бросая пальто на спинку стула. — Думаешь, нож меня пугает? — Его взгляд останавливается на ноже в моей руке, и глаза блестят мрачным весельем. — Ты всегда была бойцом, не так ли?

Он подходит ближе, и половицы скрипят под его весом.

Я крепче сжимаю нож, костяшки пальцев побелели от напряжения.

— Не подходи, Эрик.

Мой голос дрожит.

Но он не обращает внимания на мое предупреждение. Вместо этого он продолжает идти вперед, его сапоги тяжело стучат по деревянному полу, неумолимый, ужасающий ритм совпадает с ударами моего сердца.

— Или что? — спрашивает он, и в его голосе звучит опасная нотка. — Ты зарежешь меня?

Не дожидаясь моего ответа, он обводит взглядом комнату и останавливает свой взгляд на кожаной куртке Данте, висящей на вешалке.

— Ты маленькая грязная шлюха, — рычит он, переводя взгляд на меня. — С кем ты здесь спишь?

Он делает несколько шагов вперед, а затем бьёт меня по лицу тыльной стороной ладони.

— Ты шлюха. Ты не хотела брать мой член, и вот ты здесь, совокупляешься с каким-то деревенщиной и скачешь на его члене. — Он притянул меня к себе. — Думаю, я возьму то, что мне причитается, прямо сейчас.

Я пытаюсь отбиться от него, но он слишком силен. Сердце колотится в ушах, когда я понимаю, что это конец; он наконец-то возьмет от меня то, что хочет, и я ничего не смогу с этим поделать.

— Эрик, пожалуйста, не надо, — умоляю я, пытаясь оттолкнуть его от себя.

— Пошла ты, Мэдисон, — рычит он, его дыхание обжигает мою кожу. — Я искал тебя девять долгих месяцев. Пришло время заключить наш брак.

Его руки повсюду, они рвут мою одежду. Он толкает меня на пол, опираясь на мои бедра, его руки движутся по моей плоти. От его прикосновений меня тошнит. Я вскрикиваю, когда он дает мне пощечину, его рука обхватывает мое горло, а пальцы впиваются в шею.

— Ты заплатишь за это. Все эти ночи ты должна была согревать мою постель, а теперь ты будешь брать меня любым способом, который я могу тебе предложить, — шипит он.

— Эрик, пожалуйста, не надо, — умоляю я, пытаясь вырваться из его хватки.

— Заткнись, или я убью тебя на хрен! — кричит он мне в ухо.