– Здравствуйте, Ричардсон.

Это был Осборн. Неровной походкой он приблизился ко мне. На шее болтался белый шелковый шарф, в руке была зажата бутылка.

– С праздником!

– Черт возьми, Осборн, вы что здесь делаете?

– Ах, какой теплый прием! Ну что вы, не стоит благодарности…

– Извините, я не хотел… – Я смущенно запнулся. – Просто не ожидал, что вы приедете. Вообще никого не ждал…

Осборн чуть покачнулся.

– Слышал, вы тут, как говорят французы, в полном merde,[3]вот и решил проверить, все ли в порядке.

– Но как вы узнали? Мне сказали, что…

Осборн отмахнулся широким жестом, и перебил меня:

– Извините, Ричардсон, не хочу показаться грубым, но может, сначала внутрь зайдем? А то мороз крепчает…

– Да-да, конечно.

Не думал, что когда-нибудь обрадуюсь приезду Осборна, но в этот раз был почти счастлив его видеть.

Мы вошли в вестибюль, и я запер дверь. Осборн поглядел на елку и рассмеялся:

– Ничего себе! У вас тут прямо как в романе Диккенса!

Потом повернулся ко мне. Видимо, заметил что-то неладное, насторожился и склонил голову набок.

– Что случилось?

Я поднял руку. Повязка насквозь пропиталась кровью.

– У нас не было света. Вот, несчастный случай…

– Не было света?

– Да, электричество ненадолго отключалось.

– Что ж вы такое делали? Салаты нарезали?

– Вообще-то и правда пришлось помогать на кухне.

Осборн хохотнул и приблизился к лестнице. Я заметил, что под пальто у него элегантный костюм. Прислонившись к перилам, Осборн проговорил:

– А я к вам прямо из гольф-клуба. Там сегодня праздничная вечеринка.

– Вот как?

– Да, – произнес Осборн протяжнее, чем требовалось. Наклонился вперед и поманил, чтобы я подошел ближе. – Ну и ночка была…

– В смысле?

– Ох уж эти женщины… – Заметив мое недоумение, радостно продолжил: – Склеил жену председателя, все на мази, мило, уютненько, в гардеробной… И вдруг она, видите ли, передумала! Ну, и как это понимать? Только что растерзать меня была готова, и тут – на тебе! – Осборн покачал головой и срыгнул. – Ах, простите, в гусиный паштет добавили слишком много джина! – Вдруг он задумался о чем-то более мрачном. – Ну так вот, – продолжил Осборн. – Вчера… или позавчера, не помню… меня попросили к вам заехать, помочь. Объяснили ситуацию, а я, откровенно говоря, решил: это не мои проблемы. Если честно, совсем забыл. А после фиаско с женой председателя стоял на парковке, курил сигару, гадал, что на нее нашло, и тут вспомнил про ваши… неприятности.

Осборн порылся в карманах, нашел рюмку и плеснул в нее виски. Вручив мне, произнес «ваше здоровье» и отпил прямо из горла. Я закинул голову и залпом опрокинул свою порцию. Вкус оказался неожиданно приятным – чувствовались нотки теплой карамели и дыма от костра.

– Да, правильно сделал, что виски привез, выпить вам не мешает, – произнес Осборн. – Дайте еще налью.

Он снова наполнил рюмку, и я осушил ее так же быстро, как первую.

– Между нами говоря, Ричардсон, видок у вас – краше в гроб кладут. И что это у вас из кармана торчит? Никак кухонный нож?

– Два дня почти не спал. Нелегко пришлось.

– Могу себе представить. Это же сколько салатов нарезать надо… – Осборн закрыл бутылку крышкой и протянул мне. – Да вы с ног валитесь. Идите, поспите хорошенько.

– Осборн, вы сильно пьяны.

– Ничего, справлюсь. – Заметив сомнение на моем лице, прибавил: – Нет, правда.

– Уверены?

– Еще как.

Я взглянул на часы. Было половина пятого.

– Кроме меня, все больны. У медсестер грипп.

– Да, эпидемия жуткая. Мы в Саксмандеме тоже с ног сбились…

– Некоторые пациенты тоже больны. Следите хорошенько за всеми. Им дают сильнодействующие лекарства.

– Понял, понял. Не дергайтесь, Ричардсон. Я хороший врач.

– Надеюсь, к завтрашнему дню кто-нибудь выздоровеет. В комнате сна одному не справиться, поэтому я зафиксировал пациенток и поставил им капельницы.

– Правильно. – Осборн снял пальто и сказал: – Первым делом пойду вниз. Давайте ключи.

Я снял с пояса позвякивающую связку и, не слишком целясь, кинул Осборну. Тот ловко поймал их на лету и самодовольно улыбнулся. Мысль его была ясна без слов: «Думал, не поймаю?» Он небрежно перекинул пальто через плечо.

– Осборн.

– Да?

– Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.

Усмехнувшись, Осборн развернулся и зашагал прочь.

– Нет, серьезно. Я теперь ваш должник.

– Ричардсон, вы что, и до меня тут пили?

– Знаете, Осборн, иногда вы меня ужасно бесите.

– Ну вот, другой разговор! А то я уже беспокоиться начал.

Поднимаясь по лестнице, я слышал, как он насвистывает «Вижу тебя во сне». Оказалось, дверь в мои комнаты до сих пор открыта. Коридор пересекала желтая полоса света. Видимо, щелкая выключателем, я оставил его во включенном состоянии. Я разделся, допил виски и уже приготовился ложиться спать. Откинул одеяло и в испуге отпрянул. Что-то лежало на простыне. Одна из кукол с елки.

* * *

Спал я всего пять часов. Проснулся, по всей видимости, от холода. Хотя батареи работали, стекла изнутри покрылись морозными узорами. Я умылся, оделся, заварил чаю. Вид из окна кухни был потрясающе красив. Под безоблачным небом простиралась укрытая снежным одеялом вересковая пустошь, у горизонта виднелась лиловая дымка. Спортивная машина Осборна превратилась в некое подобие снежной крепости. Дул южный ветер, по земле стелилась поземка. Я смотрел на этот мирный пейзаж, и мне казалось, что события прошлой ночи попросту невозможны – зловещие тени, хлопающие двери, призрачные видения. Будто все это принадлежало другому миру, существующему только в больных фантазиях. Но окровавленный бинт на руке напоминал: все эти страшные вещи произошли на самом деле.

И что теперь делать?

Конечно, я не обязан был здесь оставаться. Всегда можно уволиться. Но тогда я не стану соавтором учебника Мейтленда. Снова представил квартиру мечты в Хэмпстеде: вот Джейн сидит у камина, подобрав под себя ноги. У дома припаркован шикарный автомобиль, а отдыхать мы ездим на юг Франции. Нет, я не собирался отказываться от всего этого из-за какого-то полтергейста.

Рассудив таким образом, принял решение – когда вернется Джейн, все ей расскажу. Мы уже очень хорошо друг друга знаем. При одной мысли, что смогу с кем-то поделиться, я сразу взглянул на ситуацию со стороны, более трезво. Мэри Уильямс погибла из-за собственной нестабильной психики. Вся семья девушки состоит в религиозной секте, бедняжке чуть ли не с рождения забивали голову всякими глупостями о демонах и дьяволах. Мэри Уильямс погубил страх. Хотя жить в доме с привидениями страшновато, ничего опасного они, по сути, не делают. Если бы Мэри Уильямс так не перепугалась, до сих пор была бы жива. Я допил чай, поставил кружку в раковину и спустился вниз.