Лишь спустя неделю, когда торговцы двинулись в обратный путь, Байсо разрешили выйти вместе с мэром, чтобы проводить их. Десятки тяжелогруженых повозок проезжали мимо, в некоторых под огненным камнем и тонким слоем иноземного шелка лежали драгоценные заполненные кристаллы. Байсо знал, что Ки, которая вложена в них, это энергия, что сдавали истощенные жители Ваньшаня в качестве налога. Таким образом, мэр не только занимался запрещенной добычей и продажей кристаллов, но и торговал государственной собственностью — Ки. Даже одного из этих преступлений уже было достаточно для казни через медленное выкачивание энергии.

И Байсо достаточно было ошибиться всего лишь один раз, и мэр, несомненно, стер бы его в порошок.

Чем больше я размышлял над словами Кун Веймина, тем меньше мне все это нравилось, особенно сам факт подобного разговора. Зачем бы ему раскрывать одному из самых проблемных учеников свои заветные цели? Это вполне могло оказаться очередной проверкой, как тогда с наказанием Теданя? Непродуманных решений от него не исходило ни разу, насколько я знал главу академии. Или он хотел узнать, что я думаю о перевороте? Как самый непредсказуемый, возможно, я был для него своеобразным индикатором настроя студентов, им же и вдохновленных, показатель готовности или неготовности учеников поддержать наставника. Возможно, он ждал откровенного восхищения предложенным воплощением идеи — борьбы за справедливость и процветание каждого простолюдина? Пожалуй, я должен был высказать открыто все, что думал о подобном перевороте. Хотя бы из благодарности… Я же должен был испытывать это чувство. Да, умом я мог оценить его помощь и поручительство, но только умом…

Раньше я не замечал у себя особой преданности императору. Да я и не задумывался об этом, если честно. Он где-то там высоко, в своем закрытом дворце, решал глобальные задачи, а я копошился в пыли, будучи занят низменными проблемами выживания. Сейчас я тоже не горел за него душой, но вооруженный переворот не казался мне лучшим выходом. Я четко представлял, как по спокойным широким улочкам Киньяна пройдет армия, убивая всех, кто попытается ей противостоять. Императорские маги будут сыпать смертоносными заклинаниями, сжигая дома и мирных людей. Командующий верхом на рогаче будет кричать, посылая все больше людей в пекло. Во дворце будут визжать беспомощные женщины и евнухи, хватая ненужные тряпки и укрывая детей. Как быстро после этого страна придет в себя? Сколько генералов откажутся принимать Кун Веймина в роли императора? Они же все присягали на верность, разве предательство было хоть когда-то в чести? Как долго будет идти война внутри страны? Даже мирное внедрение учеников Академии в чиновничьи ряды казалось мне более быстрым и надежным способом для, в общем-то, правильных реформ.

Я решил, что только перед уходом обязательно расскажу Мэй и Теданю о планах Кун Веймина и предложу им уйти вместе со мной, но решать они будут сами.

Я снова пересмотрел свой учебный план. На военное дело я больше не пойду. Никогда я не стремился командовать людьми и не любил, когда понукали меня. Кроме того, я не хотел смотреть в глаза человеку, который планировал свергнуть своего императора. Магию я уже бросил. Иностранный язык тоже бесполезная трата времени, пригодится лишь будущим дипломатам. Философия необходима для сдачи экзамена на чиновника и вовсе не нужна мне.

Когда я пришел на урок Старшей сестры и увидел, как ребята тренируются убивать скрытым оружием, меня немного замутило. Чего опасался Кун Веймин? Подосланных наемных убийц? Или он планировал послать своих учеников в дома преданных императору министров и приказать им убрать конкурентов? Я развернулся и ушел с занятия.

Боевое искусство с Идущим к истоку я бросить не мог. Харскуль обещал потренировать меня, и я должен был впитать все, что мог, до встречи с ним, чтобы получить максимальную пользу. Если он даже новичка сумел научить так, что тот мог держаться наравне с благородными, которых с детства натаскивали на бой, что я получу от него, будучи уже опытным копейщиком?

В расписании остались также история, только потому что это урок Кун Веймина, начертание, так как это мой основной предмет, и учение о Ки. Занятия Рутения я не хотел пропускать ни в коем случае. Он смешивал в лекциях все: политику, историю, рассказы о животных и растениях, торговлю, литературу и магию. Только на его уроках у меня появлялось ощущение, что еще немного, и я сумею осознать весь мир.

Как ни странно, Мэй не обрадовалась, когда я рассказал ей об изменениях в учебе, хотя именно она и посоветовала мне так поступить.

- Вопрос в том, зачем ты это делаешь. И мне кажется, что дело далеко не в том, чтобы стать лучшим начертателем.

Я улыбнулся и поспешно скрылся в своей комнате.

В освободившееся время я торчал в архиве и изучал информацию о метках, которая нашлась в отделе с лекарским делом. Оказалось, что на человека нельзя поставить много магических следов, так как они поддерживаются его личной Ки. Более того, обладатель метки не может контролировать передачу энергии, Ки будет уходить в любом случае до тех пор, пока знак не уберут. Получается, что это что-то вроде магического паразита, который мало того, что пожирает энергию, так еще и сигналит о местонахождении своему создателю.

На основании таких меток разработаны и другие более опасные заклинания, которые также вытягивают Ки из человека помимо его воли. С удивлением я узнал, что казнь через лишение Ки также проводят при помощи заклинания, родственного меткам.

Удалить метки проще всего их создателю, но этот вариант мне не подходил. Можно было их разрушить путем вливания большого объема Ки, только был риск внутренних повреждений носителя, и еще мог случиться магический выплеск, который сообщит магу, ставившему метку, о ее разрушении. И последний вариант, самый сложный по исполнению, заключался в том, чтобы лишить метку подпитки, для этого вокруг нее следовало возвести барьер, который блокирует поступление Ки, и тогда она сама собой угаснет. Для наблюдателя это будет выглядеть так, как будто носитель умер. Существовали также и другие способы, но там требовалось хорошо разбираться в лекарском деле.

Я чувствовал, где находились установленные во мне метки, но не мог тренироваться на них. А вдруг лекарь Кун Веймина решит их проверить и обнаружит нехватку? Поэтому мне нужен был подопытный. Мэй я не собирался просить, она обязательно захочет узнать, зачем мне это надо, а потом каким-то хитрым образом поймет, что именно я хочу сделать. На Теданя метки ставить бесполезно, они сразу же рассыпаются. Других ребят из второго года обучения я также не хотел трогать, они также знали обо мне многое, к тому же относились к Кун Веймину как к настоящему учителю, со всей преданностью.

Юминг? Она могла согласиться, вот только из-за дотошности и неплохого образования у нее могут возникнуть некоторые догадки, которые она обязательно кому-нибудь да расскажет. Я прямо видел, как она на уроке истории спрашивает у Кун Веймина, когда им начнут преподавать лекарское дело, ведь Шен из Южного округа тренируется ставить метки и убирать их прямо сейчас.