— Ой, а я о нем и не подумала… Я так перепугалась! Да я и не помню, как с ним управляться-то.

Вот те на, мысленно взвыла Мира.

— Если не огнетушитель, то можно засыпать огонь питьевой содой, а лучше посыпать ею вокруг, а огонь закрыть крышкой от кастрюли — перекрыть доступ воздуха. А самое надежное — не уходить из кухни, пока у тебя что-то готовится. Можешь установить на духовку таймер, тогда тебе не придется сидеть привязанной, пока печешь или жаришь.

— Я собиралась…

— Не сомневаюсь.

— Мира, прости, что я тебя дернула, мне правда жаль.

— Я знаю. Но теперь, кажется, все в порядке, да? — Она положила свою руку на мамину. — Мам, неужели тебе будет хуже жить рядом с внуками?

Мира еще немного бесславно поагитировала матушку за переезд к Морин, а потом поспешила в кафе, где купила роскошный торт с кремом, несколько сконов и сладких булочек. И заскочила по пути в ресторан и договорилась с управляющей, своей школьной подругой, после чего вернулась назад к матери — сгрузить покупки.

Возвращаться на работу было поздновато, да и голова все равно разболелась, поэтому Мира прямиком покатила домой, откуда позвонила сестре.

— Морин, пора тебе забирать маму. Твоя очередь.

Целый час они спорили, торговались, ссорились, хохотали, плакались друг другу, после чего Мира наконец достала таблетки от головной боли и прямо над раковиной запила их водой.

После чего долго изучала себя в зеркале. Под глазами круги — это от недосыпа. Невероятная усталость тоже красоты не прибавляет. И еще она с неудовольствием потерла морщинку между бровями.

Еще один такой день, заключила Мира, и ей понадобятся все лосьоны и кремы, которые только сможет изобрести Брэнна, иначе выглядеть ей настоящим страшилищем. И конечно, не помешает капелька волшебства…

Хоть на один вечер забыть обо всем, сказала она себе. О Конноре, о Кэвоне, о маме и остальной родне. Один спокойный вечер, взмолилась она, уповая на высшие силы, расслабленный, в пижаме — и с толстым слоем чудодейственного крема на физиономии. Добавить сюда пинту пива, чипсы — или что у нее найдется на кухонных полках — и телевизор.

И больше ничего не надо.

Решив начать с пива — у нее была привычка брать холодную банку с собой в душ, — Мира направилась было в кухню, но тут в дверь постучали.

— Уходи! — проворчала она. — Кто б ты ни был — пошел немедленно вон! И никогда не возвращайся.

Тот, кто там был, постучал опять, и она бы снова его проигнорировала, если бы не услышала:

— Мира, открывай! Я знаю, ты здесь.

Коннор. Она вздохнула, но все же поплелась к двери.

Открыла.

— Слушай, я собралась немного отдохнуть, так что лучше проваливай.

— Что это было — пожар у твоей мамы?

— Да ничего. Отвали, а?

Он прищурился.

— Выглядишь ты ужасно!

— Ну, спасибо. Именно подобных комплиментов мне и не хватало — после такого-то дня!

Она хотела захлопнуть перед ним дверь, но Коннор успел вставить плечо. Они принялись пихать дверь каждый со своей стороны, и выглядело это очень глупо. Только Мира забыла, что этот парень сильнее, чем кажется.

— Хорошо, хорошо, входи. Все равно день, считай, пропал.

— У тебя болит голова, ты устала и поэтому злишься.

Не дав ей уклониться, он прижал ладони к ее вискам, пробежал пальцами по всей голове и вниз, к основанию черепа.

И пульсирующая боль отступила.

— Я уже приняла таблетку.

— Этот способ быстрее. — Он несильно помассировал ей плечи, убрав скованность мышц. — Сядь и сними сапоги, я принесу тебе пивка.

— Я тебя не приглашала ни на пиво, ни на посиделки. — После того как он избавил ее от головной боли и проявил к ней столько внимания, Мира сама устыдилась своей злости. А устыдившись, разозлилась еще пуще.

Коннор склонил голову набок, его лицо выражало долготерпение и сострадание. За это ей захотелось его треснуть. И посильнее.

И еще — положить голову ему на плечо и так замереть. Просто дышать.

— Еще, поди, и не ела?

— Да я только что приехала.

— Сядь, — отрывисто скомандовал он.

Коннор прошел на кухню, вернее, в то место, которое так называлось. Двухконфорочная плита, невысокий холодильник, крошечная мойка и небольшая рабочая поверхность были компактно втиснуты в угол ее комнаты и вполне удовлетворяли ее потребностям.

Мира тихонько выругалась, но села и стянула с ног сапоги, с прищуром наблюдая, как Коннор роется по шкафам.

— Что ты там хочешь найти?

— Кажется, быстрее всего будет запечь пиццу из морозилки. Я и сам не откажусь, потому что тоже еще не ел.

Коннор снял упаковку и сунул пиццу в духовку. Достал из холодильника пару бутылок «Харпа», откупорил и вернулся к Мире.

Протянул ей пиво, а сам сел рядом и по-хозяйски задрал ноги на журнальный стол.

— Начнем с конца. У твоей матери был пожар. На кухне, говоришь?

— Да и это громко сказано. Сожгла баранью ногу, а по ее реакции можно было подумать, что она учинила такой пожар, от которого вся деревня выгорела.

— Положим, кулинарными способностями твоя мама никогда не блистала…

Мира фыркнула и глотнула пивка.

— Готовит она ужасно. Ума не приложу, что ей вздумалось устраивать этот званый ужин с Доналом и его девушкой. Наверное, потому, что так положено, — тут же предположила она. — В ее представлении так принято, а она не может не «соответствовать». У нее же сплошь Беллик, Ройял Тара и Уотерфорд, ни больше ни меньше, а на окнах тончайшие ирландские кружева. Не поверишь, для работы в саду или пробежаться по магазинам она наряжается так, будто идет на ланч в пятизвездочный отель. Прическа всегда волосок к волоску, и не дай бог, если помада чуть не того оттенка. А начнет варить картошку — непременно все вкривь и вкось.

Мира умолкла и опять поднесла ко рту пиво. Коннор молча потрепал ее по коленке.

— Живет в арендованном домушке размером не больше того сарайчика, где они по молодости ютились с отцом, и запирается на сто замков, потому что ей всюду мерещатся воры и злодеи, которые, в ее воображении, целыми бандами лежат в засаде. Ей даже в голову не приходит, когда дом полон дыма, открыть окна.

— И тогда она позвонила тебе.

— Естественно, кому же еще! Доналу она звонить не решается — он же на работе! А я просто так, развлекаюсь с лошадками. В свое удовольствие.

Мира вздохнула.

— Я знаю, умом она вроде и понимает, что это не так, но в глубине души… Сама она в жизни не работала. Выскочила замуж совсем девчонкой, он ее вытащил из грязи, со временем поселил в шикарном доме с прислугой, одаривал драгоценностями. Единственной ее обязанностью было служить ему изящным украшением и растить детей — ну, и принимать гостей, конечно, это как часть «украшения». Но для кухни у нее имелась миссис Хэнниган, а для всего другого — горничные.