Уошен набрала в легкие побольше воздуха и задержала его.

- И даже при таком признании я не буду уверена в его искренности, - сухо добавила Миоцен, глядя через раскрытую дверь на пустую площадь перед домом.

А предупреждения были.

Были замечены начинающиеся волны микросотрясений. Штормы, поднимавшими тучи спор, напомнили капитанам о буранах в холодных мирах. С полдюжины источников поменяли цвет воды, и по земле потекли подвижные ядовитые синие потоки. И, наконец, поникло единственное дерево Хазза, выпустив свой накопленный жир и воды глубоко под землю.

Но эти признаки были все же столь незначительными, что капитаны высших рангов, будучи заняты множеством других дел, не обращали на них внимания.

Три дня спустя по корабельному времени, когда лагерь спал, огромная невидимая рука приподняла слой в несколько метров земли, затем, словно устав, помедлила и снова бросила вниз. Капитаны и дети столпились на площадях. В мгновение ока воздух оказался наполнен золотыми шариками и миллиардами летающих насекомых. Опыт подсказывал, что в ближайшие двенадцать часов, а, может быть, и меньше, земля начнет пузыриться, взрываться и умирать. Шатаясь, как пьяная, Уошен побежала вперед, с трудом добравшись до отдаленного крошечного домика.

- Локи! - крикнула мать в пустоту комнаты. Где ее сын?

Она пошла по краю площади, но видела лишь пустые дома, пока из дома Тилла не появилась высокая фигура и не спросила, видела ли она сына.

Уошен покачала головой.

- А моего?

- Нет.

Тогда Миоцен пошла вслед за ней, повторяя:

- А ты знаешь, где он? Дью стоял в центре площади.

- Помогите мне, - неожиданно попросила Миоцен. - Ведь таким образом вы поможете и своему ребенку.

Дью коротко кивнул.

С десяток капитанов ринулись в джунгли. Оставшись дома, Уошен заставляла себя собирать самые необходимые домашние вещи и помогать в этом другим обезумевшим родителям. Через три, а затем четыре часа прошли новые толчки. Время шло в хорошо отрепетированном хаосе. Земля под ногами содрогалась, трещины открывались, и непереносимый жар вырывался на поверхность. Золотые шарики исчезли, сменившись клубами ржавчины и жирной вонью горящих джунглей. Капитаны и младшие дети продолжали стоять на площадях в нервном ожидании. Сани и грузовые воздушные шары были уже нагружены, но соответствующий Вице-премьер, легкомысленный старый Даен, все не давал приказа к отправлению. «Еще минуту», - повторял он и все засовывал в карман свои неуклюжие часы, борясь с необходимостью постоянно видеть, как движутся их маленькие стрелки.

Наконец на площади появился Тилл, и все, включая Даена и Уошен, облегченно вздохнули. Может быть, преждевременно.

Облегчение тут же обернулось шоком и ужасом. Грудь молодого человека была располосована ножом. Первая горизонтальная рана уже подживала, но поверх нее была нанесена новая, вертикальная, еще более глубокая и страшная. Обескровленная, изнемогающая плоть старалась воссоединить себя. В ране отчетливо виднелись мучительно белые ребра. Тилл, конечно, не находился в смертельной опасности, но явно находилась в шоке. Со сдавленным стоном он покачнулся, постарался удержаться на месте, но в конце концов рухнул на голое железо именно в тот момент, когда из джунглей появилась его мать.

Миоцен не была ранена, но находилась в безнадежной прострации.

Оцепенев от тоски и ужаса, Уошен смотрела, как Вице-премьер упала па колени перед своим мальчиком и, одной рукой приподняв его густые каштановые волосы, другой осторожно вложила свой окровавленный нож обратно в железные ножны.

Что сказал ей Тилл там, в джунглях?

Как он смог довести свою мать до такого состояния, что она пыталась убить собственного сына?

И это было сделано специально. Только сейчас Уошен поняла, что все происходит отнюдь не случайно. Это был рассчитанный план, начавшийся с того момента, когда Локи признался им в таинственных сходках. Но кому это было надо? Тиллу? Конечно, ему. Это Тилл вовлек Локи в игру, уверяя, что постепенно власть Миоцен таким образом окажется под вопросом. И это он лежал теперь в ее объятиях, несомненно, прекрасно зная, что должно случиться дальше.

Миоцен, не отрываясь, смотрела на сына, напрасно ища в его лице хотя бы следы раскаяния, признания своей неправоты. Или, может быть, она просто давала ему время оценить свой взгляд, безжалостный и холодный.

Потом она выпустила его, отошла прочь и подняла грязный железный осколок - последняя волна землетрясения в изобилии усыпала ими всю площадь. Потом со спокойной яростью она полоснула им Тилла по животу и по сонной артерии на шее. Она вонзала осколок все глубже, на землю хлынула кровь и посыпались ошметки мяса, голова почти отделилась от застывшего тела.

Уошен, не выдержав, схватила ее за руку и одернула.

Тут же подбежавшие капитаны оттащили Миоцен от сына.

- Пустите! - требовала она. Кое-кто отступил, но не Уошен.

Тогда Миоцен бросила окровавленное железо и подняла руки вверх.

- Если хотите помочь ему, помогайте! Но кто это сделает, тот отныне не будет принадлежать к нам. Такова моя воля. В соответствии с моей властью, моим рангом, моим желанием, наконец…

Из джунглей показался Локи.

Он первым бросился к Тиллу, но не успел, потому что из черных зарослей появилась толпа бегущих детей, и к ним тут же присоединились некоторые из тех, кто стоял на площади. Больше двух третей капитанских потомков окружили сникнувшее, беспомощное тело. На печальных лицах горела решительность. Тут же нашлись носилки, и юный вождь был устроен более удобно. Кто-то из детей спросил, в каком направлении собираются двигаться капитаны. Даен посмотрел на небо, где сгущались грязные тучи дыма, приносимые с запада.

- На юг, - пролаял он. - Мы идем на юг.

И тогда без вещей и без пищи толпа детей демонстративно развернулась и зашагала на север. Дью стоял рядом с Уошен.

- Мы не может просто так отпустить их ,- прошептал он.- Кто-то должен отправиться с ними. Поговорить и выслушать. И, может быть, помочь…

Она поглядела на возлюбленного, и с ее губ уже готово было сорваться: «Я».

- Нет, ты не пойдешь, - остановил ее Дью. - Ты поможешь им гораздо больше, оставаясь рядом с Миоцен. - Дью явно уже обдумал этот вопрос со всех сторон. - У тебя высокий ранг. Власть. И, кроме того, Миоцен все же прислушивается к тебе.

- Когда ее это устраивает.

- Я еще прошепчу тебе кое-что на ушко, - с улыбкой пообещал Дью. - Кое-что.

Уошен кивнула, вспомнив, что вся эта боль и ужас все-таки пройдут. Пусть через несколько лет, десятилетия или целый век она все-таки сможет забыть, каким страшным и безнадежным был этот день.

Дью поцеловал ее, и они расстались. Он уходил, глядя на нее через плечо. А на краю джунглей еще виднелся знакомый силуэт Локи. На этом расстоянии, в облаках и дыме она не могла сказать, смотрит ли на нее ее сын или она видит только его широкую спину. Но, несмотря на это, она прошептала «будь счастлив» и улыбнулась. Потом перевела дыхание, сказала уже уходившему Дью «будь осторожен» и отвернулась, будучи не в силах больше видеть, как растворяются в сгущавшейся мгле две высокие мужские фигуры.