Неужели мне не было спасения от прошлого? Я знала, что пока я здесь, его не будет. Однако вырваться из Оксфорда самостоятельно я не могла. Нужен был человек, который бы похитил меня. Я представила себя запертой в сундуке или чемодане, который выносят из ворот двора Том-Куод, скрытую от глаз, от этих любопытных надоедливых глаз.

Я боялась, что руки у Лео слишком слабы. Слишком слабы и непривычны, чтобы нести кого-то.

Особенно того, кто отягощен своей ношей.

Вечером, готовясь ко сну, я услышала стук в дверь.

— Это я, — прозвучал тихий голос Эдит.

— Секунду! — Вздохнув с облегчением, я улыбнулась. В присутствии Эдит становилось спокойно на душе и куда-то улетучивались сомнения. Она могла успокоить мои расстроенные нервы, ибо сама я никак не могла отделаться от неприятного осадка после очередного игривого напоминания мистера Рескина, сделанного им перед самым уходом, о нашем завтрашнем «милом чаепитии». — Можешь идти, Софи, — сказала я горничной, которая, сделав реверанс, подобрала упавшие с меня на пол турнюр с сеткой из ленточек, корсет, нижние юбки, панталоны, шелковые чулки, сатиновое платье. Маленькая и хрупкая, как мышка, с вечно усталым выражением на лице, Софи пошатнулась под тяжестью этой ноши. Облачившись в пеньюар, я открыла дверь и впустила Эдит.

— Мне не спится. — Без булавок и заколок ее волосы казались неким ярким электрическим облаком. Отодвинув розовые парчовые занавески полога, стоявшего на четырех столбиках, она плюхнулась на мою кровать. — Тебе понравился сегодняшний вечер?

— Да. — Устроившись за туалетным столиком, я начала вынимать из прически шпильки, которые со стуком падали на маленькое фарфоровое блюдо с волнистым краем, затем стала расчесывать волосы. Впрочем, времени на это потребовалось немного. Хотя мои так и оставшиеся прямыми волосы были не столь густые, как у Эдит, я с удовольствием ощущала их тяжесть у себя на спине. Я посмотрела на свое отражение в зеркале с золотой рамой. — Почему ты спрашиваешь?

— Просто любопытствую.

— Хочешь сказать, беспокоишься?

— Алиса, повзрослев, ты стала невероятно мнительной. — Заблестевшие глаза Эдит расширились, губы как-то странно поджались, будто она удерживала во рту пригоршню камешков.

— Я и всегда была мнительна. А ты никогда не умела лгать. Ведь тебя прислала ко мне мама, не так ли?

Сестра свесила с кровати свои белые ноги и вздохнула.

— От тебя ничего не скроешь, Алиса. Ты в этом отношении, как мама.

— К несчастью для меня. — Оставив расческу на туалетном столике, я села рядом с сестрой и потянула ее за руку вниз. Мы улеглись, уставившись в полог над кроватью. — Ну что ее беспокоит на сей раз? Я пролила пунш? Разорвала платье? Выдала месторасположение семейного склепа? — Что тревожило сейчас маму, я, конечно, знала, но мне хотелось рассмешить Эдит.

И мне это удалось.

— Алиса! — весело и мелодично засмеялась сестра, будто снова стала девочкой, что мне и было нужно. Слыша ее заразительный смех, расхохоталась и я.

— Ну разве не хорошо? — грустно вздохнула я, когда мы уже устали от смеха.

— Очень. — Эдит с довольной улыбкой склонила голову мне на плечо.

— Как будто мы снова девочки у себя в детской и рядом с нами Фиби, милая Фиби. Она так постарела. Как она справляется с Вайолет?

— Ей нелегко. Вайолет всем верховодит — настоящая маленькая тиранка.

— Что правда, то правда. Мне не хотелось бы этого говорить, но я почти жалею, что здесь больше нет Прикс. Она бы мигом ее приструнила.

— Прикс на днях справлялась о тебе, — после паузы произнесла Эдит.

— Как это произошло? — Повернув голову, я посмотрела на сестру. Мы лежали так близко, что можно было сосчитать бледные веснушки у нее на носу. Я называла их призрачными, потому что, если не вглядываться, они были почти незаметны.

— Я навещала ее в гостинице. Прикс рада видеть нас… то есть меня и Роду.

— Жена хозяина постоялого двора. Ей это идет.

— Она всегда с теплотой отзывается о тебе, Алиса.

— Теперь-то конечно, после того, как сделала свое черное дело. — Я отвернулась, скрестив на груди руки. — Как же она все-таки нелепа; удивительно, что Прикс в ее возрасте удалось заполучить себе мужа: ведь она буквально кидалась на… на тех, у кого вкус получше.

Эдит в ответ промолчала, просто ждала, когда я снова повернусь к ней и возьму ее за руку, и тогда она пожмет мою руку, выражая поддержку.

— Ты так и не сказала, в чем твоя миссия, — вздохнула я, наконец собравшись с силами, чтобы выслушать ее. Последнее время мама редко говорила со мной напрямую. Да что там последнее время! Она уже долгие годы не разговаривала со мной. Будто боялась проговориться о том, что у нее действительно на сердце. Или боялась, что это сделаю я.

— Я не собираюсь выполнять эту миссию, — объявила Эдит, радуясь и гордясь своим маленьким актом неповиновения.

Не в силах сдержать улыбки, я повернула к ней голову, вдыхая свойственный ее волосам запах розовой воды, напоминающий о лете.

— Она просила, чтобы ты уговорила меня меньше оказывать внимания принцу Леопольду, правда?

— Да, но я не хочу, чтобы ты так поступала, делай как знаешь. О, Алиса, ты кажешься с ним настолько счастливой! Мне нет дела до того, что мама присматривала его для меня. Он мне совсем не нужен, поскольку… мне нравится… другой. А ты, я вижу, и впрямь счастлива, вижу блеск в твоих глазах, улыбку и очень этому рада, потому что не видела ничего подобного давным-давно!

Я обняла сестру. У меня из глаз брызнули слезы, которые намочили розовый фильдеперс пеньюара на плече у Эдит, но она не обратила на это внимания. Сестра была так дорога мне! Так бескорыстна в своей любви! Это был единственный человек, который относился ко мне по-прежнему, как до того разрыва. Ибо именно так я видела свою жизнь — первая ее часть прошла в стране ничем не замутненной радости, краю пряничных домиков, сахарных облаков и солнца в виде лимонного леденца. Но однажды страшное землетрясение перевернуло все вверх дном, я потеряла почву под ногами и оказалась выброшена на какой-то темный, чужой берег.

Я знала, что это смешно. Ни одно детство не проходит без потрясений, и доверять моим воспоминаниям нельзя — ведь именно так все говорили? И все же для меня жизнь разделилась на две половины или две страны. Она разделилась на «до» и «после».

— Я рада, что ты пришла, — сказала я Эдит, в кои-то веки говоря искренне. — Ну ладно! — Я смахнула со своего лица, а также с лица сестры слезы и села, взбив подушку и разгоняя вылетевший из нее пух, затем откинулась на спинку кровати. — Скажи, кто покорил твое сердце: я знаю, этот джентльмен не просто тебе нравится. Ведь слово «нравится» не из твоего лексикона.

На щеках Эдит заиграли ямочки. Она перевернулись на бок и подперла голову рукой.