Она открыла шкафчик, достала оттуда коробку с медикаментами и стала выставлять зеленку, вату и пластырь. Потом она старательно, низко склонив голову над моими ладонями, смазала царапины зеленкой.

– О девочке никто в Кажме не знает? – спросил я.

Она дула на царапины, чтобы не так жгло. Волосы падали ей на лоб, закрывали глаза и щекотали мне руку. Мне были приятны ее прикосновения.

– Никто. И никто не должен узнать. – Ольга Андреевна подняла голову и выразительно взглянула на меня. – Я прошу вас понять меня правильно: это не моя тайна. Это личное дело Белоносова, его несчастье, его боль. И я надеюсь, что вы будете достаточно благородным и милосердным, и никакой статьи об этой несчастной девочке не напишете…

– Ольга Андреевна, – перебил я ее. – Вы напрасно меня предупреждаете. Разумеется, никакой статьи я писать не стану. Я просто по-человечески пытаюсь понять: зачем Белоносов так тщательно скрывает ее существование? Почему он внушает всем мысль, что у него нет и не было никакой дочери? Вам не показалось это странным?

Учительница пожала плечами и положила коробку с медикаментами в шкаф.

– Я не задумывалась об этом, – сказала она. – А почему вам это показалось странным?

– Я не знаю Белоносова. Не знаю, что он за человек… Но если бы он не скрывал от всех свою дочь, то ему было бы намного легче. Он мог бы рассчитывать на помощь врачей, каких-нибудь благотворительных организаций. Да и директриса относилась бы к нему более снисходительно. Вы так не думаете?

– Это личное дело Белоносова, – ответила Ольга Андреевна и встала у плиты ко мне спиной. – И потому мне не хочется обсуждать эту тему.

Она зажгла газ, налила в кастрюлю воды и засыпала крупу.

– Вам памятник при жизни поставить надо, – сказал я уважительно. – И долго вы собираетесь тайно приходить сюда и кормить эту несчастную девочку?

Ольга Андреевна с грохотом швырнула ложку в кастрюлю, села на стул и закрыла лицо ладонями.

– Не знаю, – произнесла она. – Не мучайте меня этим вопросом. Я бы очень хотела, чтобы Белоносов вернулся. Куда он мог деться? И что теперь мне делать? Бросить больного ребенка на произвол судьбы? Вы же видели, в каком он состоянии!

Она теряла над собой контроль. Плечи ее начали вздрагивать. Я схватил ее за руку и крепко сжал.

– Ольга Андреевна, – горячо зашептал я. – Помогите мне, и я не оставлю вас в беде. Надо во что бы то ни стало разыскать Белоносова!

– Как его разыскать, – со слезами в голосе воскликнула учительница, – если он вторые сутки не появляется в Кажме? Может, он попал в аварию? Может, его уже давно прибили, и он валяется где-нибудь под забором!

– Прошу вас, успокойтесь! – произнес я. – Он жив. Нет никаких сведений о его смерти.

Она оторвала лицо от ладоней и недоверчиво взглянула на меня.

– Откуда вы знаете?

– Я звонил знакомому милиционеру, – признался я.

– Правда? – Она схватила меня за руку. В ее глазах вспыхнула надежда. – Он жив? Слава Богу! Но где же тогда он?! Почему он не едет домой?! Он думает, что мне легко заниматься этим делом?! А я уже устала от всего этого! У меня уже нет сил варить эту мерзкую кашу!

Мерзкая каша разбухла и стала перелезать через край кастрюли. Запахло горелым. Я вскочил со стула, сделал поменьше огонь и принялся помешивать в кастрюле ложкой. Всего на мгновение я представил, что отныне буду с утра до вечера только и делать, что стоять у плиты и стирать простыни.

– Мы найдем его, – с твердой решимостью произнес я. – У нас просто нет другого выхода… Только вы должны мне помочь. Вы должны рассказать мне всю правду о Белоносове…

Ольга Андреевна согласно кивала и вытирала нос платком. Мне стало мучительно жалко эту женщину. Я с ножом у горла допытывался у нее, где Белоносов, и не знал, что бью по ее самому больному месту. А она говорила мне правду: Белоносова в доме нет.

– Что вы хотите о нем узнать? – произнесла она и высморкалась.

– Я знаю причину, по которой он вынужден был скрыться, исчезнуть.

– Вы знаете причину? – воскликнула она и пытливо посмотрела мне в глаза.

– Да. Но я пока не могу вам ее назвать.

– У него появилась женщина? – попыталась угадать Ольга Андреевна.

– Нет. Не спрашивайте! Вам такое вряд ли даже могло прийти в голову. Скажите мне, пожалуйста, не замечали ли вы артистических способностей у Белоносова? Мог бы он сыграть какую-нибудь роль?

– Сыграть роль? – переспросила Ольга Андреевна. Мой вопрос показался ей очень странным, и все же она задумалась. – На каждую новогоднюю елку он надевает костюм Деда Мороза и очень неплохо играет. Школьникам нравится. У Белоносова богатое воображение и хорошее чувство юмора…

– А изобразить женщину он смог бы?

– Женщину?.. Насчет женщины я затрудняюсь сказать… А почему вы об этом спрашиваете?

– Еще вопрос, Ольга Андреевна: где находится водонапорная башня?

– Какая водонапорная башня?

– Где в Кажме находится водонапорная башня?

Мои вопросы сбили женщину с толку. Она неуверенно махнула рукой куда-то в сторону.

– Там!

– А что там есть еще, кроме башни? Гостиница? Общежитие? Домик лесника? Что там еще?

– Ничего там нет, – уверенно ответила учительница.

– Что – открытое поле?

– Нет, конечно не поле. Там химический институт. Но он уже десять лет как не работает. Пустые корпуса, разграбленные лаборатории, какие-то жуткие склады, бочки, бутылки… Туда даже школьники не ходят. Боятся стать импотентами.

– Импотентами? А разве есть какая-то связь…

Ольга Андреевна натянуто усмехнулась.

– Понимаете, уже несколько лет по Кажме ходят слухи, что на территории института разлита какая-то ядовитая гадость, которая сильно влияет на мужскую потенцию. Наши мальчики, во всяком случае, этому верят.

– А вы?

– Я?.. – Ольга Андреевна едва заметно порозовела. – Насчет импотенции, конечно, мне судить трудно. Но, как химик, я считаю, что зона бывшего химического института – не самое лучшее место