на следующий день после убийства плотника Хуссейна. Они пошли в трактир, хозяин которого стоит рядом со мною, и там поссорились, когда делили золото. Один из них забыл кошель, на дне которого действительно вышито имя Ахмад-Балана, как сказала птица.

— Снимите с Ахмад-Балана платье распорядителя, — повелел халиф, — отберите у него жезл, и пусть он и четверо сообщников его будут казнены сразу после того, как у них вырвут признание в содеянном, а также имена всех пособников. Пусть вдову Хуссейна бросят в темницу, и пусть она там дожидается решения своей участи.

Приказания повелителя правоверных были немедленно исполнены, всех виновных схватили и увели. Им предстояли пытки и казнь, Абдальмалику же выпала жестокая честь: умереть последним.

Когда все неприятные дела остались позади, лицо халифа снова прояснилось, и он обратился к Шебибу:

— Друг мой, радушный хозяин и брат, сядь рядом со мной. Я не увенчаю твою голову короной, которую осквернил твой предшественник, но отныне ты — царь Дамаска. Вижу, вижу, ты станешь противиться, однако, обрати внимание, я не прошу твоего согласия. Именем Аллаха всемогущего, именем Великого Пророка нашего я приказываю тебе взойти на трон, а всем знатным людям, здесь присутствующим, повелеваю признать тебя своим царем.

Шебиб, несмотря на нежелание и скромность свою, был вынужден подчиниться, и его поддержали возгласы одобрения, которые разнеслись по всему Дамаску.

После этой церемонии Харун во второй раз стал гостем Шебиба, и они долго говорили об интересах государства, а потом халиф сообщил ему новости о Джафаре, прекрасной Негемет и юном Хазаде.

Посланец великого визиря уже принес новому царю Дамаска известие о благородном решении Джафара в отношении Негемет, и Шебиб радовался не только счастью вновь обрести любимую жену, но и тому, что он обязан им добродетели своего друга.

Когда они исчерпали эту тему, Харун поведал Шебибу о предстоящей женитьбе Хазада на царевне Герака и рассказал историю о двух кольцах, которую утаил от него Джафар.

Халиф решил сам просить для Хазада руки Зизиале у ее отца и сообщить тому, что его дочь находится в Багдаде при Зобеиде. Посланцы государя тут же поспешили к султану Герака.

Покончив со всеми делами, Харун ар-Рашид без промедления оставил Дамаск и тронулся в обратный путь.

В Багдаде он заставил содрогнуться своего друга Джафара, рассказав об опасностях, которым подвергался Шебиб, и о том, как разъяснились предсказания «Джафера».

Тем временем новый царь Дамаска, который почти против воли оказался на троне, использовал кладезь знаний своих не так, как он рассчитывал, когда приобретал их, а самым достойнейшим образом, ибо разве есть такое благое дело, которое невозможно осуществить, будучи государем образованным и добродетельным?

Первое испытание величия души своей он прошел, придя на помощь семье Абдальмалика. Новый правитель не только вернул ей всё имущество, но и повел себя не как царь, а как отец. После того как он взошел на трон, великодушие его блистало уже не столь ярко, ибо раздробилось; теперь он считал себя рачительным экономом государственной казны, к которой присовокупил всё свое состояние.

После внезапного исчезновения дочери султан Герака и его жена пребывали в глубочайшей печали.

Посланники халифа и царя Дамаска принесли им радость великую, ибо сообщили, что Зизиале живет у Зобеиды. Подробности, которые они узнали из писем, полученных в то же время, дали им понять, что женитьба Хазада подготовлена самой судьбой, и они охотно покорились ей, ибо благородство Шебиба снискало ему уважение во всей Персии, да к тому же теперь он стал царем.

Султан Герака без промедления выехал в Багдад.

Государственные интересы призвали туда и царя Дамаска. Двор халифа весьма разросся из-за прибытия двух властителей.

Харун с большими почестями принял султана, а новый царь Дамаска стал гостем визиря Джафара.

Свадьбу Хазада и Зизиале отпраздновали, как только собрались все те, чье согласие было необходимым.

Прекрасная Негемет вернулась к мужу своему с новыми правами на его сердце, и в честь этих счастливых союзов устроили великолепные торжества.

Благородный Шебиб, обласканный милостивой судьбой, нежной любовью и дружбой, воротился в свою столицу, а султан Герака увез молодого зятя, которого назначил своим преемником.

Халиф, Джафар, Зобеида и Фатима загрустили в миг расставания с теми, кто стал им очень дорог. Женщины привязались к Зизиале и Негемет столь же сильно, как их мужья — к Шебибу и его сыну. Но судьба повелела, чтобы две супружеские пары посвятили себя счастью своих народов, и потому Харун, его визирь и их жены согласились на эту жертву, дабы дело, орудиями которого они служили, не осталось незавершенным.

[СКАЗКИ ШАХРАЗАДЫ

Продолжение]

Закончив историю приключений Джафара и Шебиба, Шахразада обратилась к Шахрияру.

— Господин мой, — сказала она, — бесспорно, Харун ар-Рашид проявил в этих событиях решимость, предусмотрительность и проницательность, которую мы всегда ждем от великих людей. О выдающихся достоинствах этого прославленного халифа можно говорить бесконечно, и, если мои рассказы не наскучили тебе, я поведаю историю Галешальбе и неизвестной госпоже, историю, в которой прозорливость и справедливость халифа снова проявились достойным его образом.

Султан Шахрияр всегда с великим удовольствием слушал Шахразаду — он попросил ее не медлить, и она начала такими словами.

РАССКАЗ О ГАЛЕШАЛЬБЕ И НЕИЗВЕСТНОЙ ГОСПОЖЕ{122}

Однажды Харун ар-Рашид призвал к себе великого визиря Джафара и главного евнуха Месрура.

— Я желаю, — сказал халиф, — пройтись по Багдаду, посетить лечебницы и проверить, хорошо ли там налажено дело и, главное, получают ли больные помощь и облегчение, в коих нуждаются{123}. Я наряжусь дервишем, вы пойдете со мной. Оденьтесь так, чтобы вас не узнали.

Всё было исполнено, и Харун отправился в путь вместе с подданными. Они обошли заведения, которые правитель вознамерился осмотреть, и везде обнаружили надлежащий порядок. Но вот они оказались у ворот, за которыми лежал просторный двор. Услышав громкие голоса и крики, Харун спросил Джафара, отчего такой шум.

— Здесь, — пояснил визирь, — содержат душевнобольных. Тех, чей недуг не опасен для других, выпускают гулять во двор, а по краям двора располагаются каморки, в которых больные живут.

— Что ж, любопытно. Давайте зайдем, — предложил халиф. — Хочу убедиться, что все, кто тут находится, имеют на то основания. На свободе разгуливает множество слабоумных, кои заслуживают, чтобы их заперли. Потому полагаю вполне вероятным,