— Ну что же ты, детка. Не бойся. Я не люблю причинять боль. И тебе не буду. Давай порадуем друг друга, — целуя мою обнажённую грудь, посмеивается он. — Ты же хочешь. Хо-о-очешь. Вот это и запомни. Ты просто разрешила себе больше, чем обычно. Разве я тебя заставляю, малышка? Расслабься.

Может быть… Может верить в это проще. Он красив. Моё тело откликается. Проще решить, что оно меня предало. Никогда не представляла, как это. А страх… что-то не так… не так… а как не знаю… Может лучше забыть это всё? Чтобы не рехнуться…

Судорожно всхлипываю, пряча лицо в ладонях… Это было… было со мной. Но как понять, сколько в том было моей воли, а сколько чужой? Как понять? Я не хотела, но пошла. И даже получала удовольствие. В какой миг поверила его увещеваниям, поверила, что всё-таки хотела? Как понять… разобраться?

— Соля, разве я тебя обидел? Разве сделал больно? — врывается в моё сознание этот же вкрадчивый голос, резонируя с шёпотом в голове. — Ты сама пошла со мной.

— Заткнись, щенок! — обрывает его Рок. Рок… Его эмоции пришибают меня своей тяжестью… яростью, такой чёрной, жестокой… Мне больно.

— Адамир Шаера, я бы попросил не вмешиваться в мои отношения с будущей связанной, — этот… Эскаер говорит это с такой уверенностью. Но следующие его слова наконец приводят меня в чувство, заставляя встрепенуться. — Это уже моя женщина. И мой ребёнок.

Да ты что! Серьёзно?

Я вскидываю голову, впиваясь взглядом в это лицо. Он так же красив, как я помню. Высокий брюнет с карими глазами. Черты лица, правда, немного резковаты, а выражение высокомерное. Но стоит ему заметить мой взгляд, как он тут же изображает обаятельную улыбку. Даже шаг ко мне делает. Вот только путь ему преграждает Рок. И столько угрозы в этом движении, что даже мороз берёт.

— Я едва не умерла… мы едва не умерли, — произношу тихо, накрывая руками живот. Но в наполненном давящим напряжением воздухе мои слова звучат почти оглушительно. Для меня так точно. Закрыться бы, спрятаться от жалящего оголенные нервы всеобщего пристального внимания.

— Тебе незачем было убегать, Соля. Я оставил тебя на полчаса, чтобы поухаживать и принести завтрак, а когда вернулся, тебя уже и след простыл, — с полной убеждённостью заявляет так называемый отец моего ребёнка. — Ума не приложу, как ты смогла это сделать, но сделала. Сбежала от меня.

Меня снова накрывает тот дикий, жуткий страх, который я почувствовала, проснувшись в незнакомом доме, не помня, что со мной случилось. Разве так себя чувствует та, что провела ночь с мужчиной добровольно? Да, я тогда бежала, как ошпаренная.

— Если… если это так, то почему, я ничего не помнила? Зачем было стирать мне память, если насилия не было? — недоверчиво кривясь, спрашиваю я. — Зачем? Я помню, что не собиралась ни с кем уходить. И с тобой уходить не собиралась. Но ты… как-то убедил меня…

— Вот именно, убедил. Не заставил, детка, — снисходительно улыбается Эскаер Лаяре. — А что касается памяти, не рассчитал, извини. Кто ж знал, что ты восприимчивая такая. Я просто успокоить тебя хотел. Ты всё не так поняла, Соля. И зря меня обвиняешь. Нам ещё супружеские отношения налаживать.

И вот тут меня передёргивает. Воспоминания не сделали для меня всё абсолютно ясным. Я боялась их. Боялась увидеть, как моим бесчувственным телом мерзко воспользовался насильник, а вместо этого снова почувствовала тот внутренний раздрай и противоречащие друг другу эмоции и ощущения, страх, замешанный на возбуждении, внутреннее сопротивление и физическое удовольствие, стыд и желание… Было ли всё это навязанным?

И может он действительно не виноват, что я едва не умерла, что его ребёнок выпил все мои силы, пытаясь выжить. Может он и вернулся бы. Но это не делает этого мужчину более привлекательным в моих глазах. Он пугал меня тогда. Пугает и теперь. И уж точно не вызывает ни малейшего желания видеть его своим мужем. Только почему он говорит это так, будто у меня нет другого выбора? Неужели действительно нет?

— Очень убедительно, сьер Лаярэ, — с презрением хмыкает Рок. Он по-прежнему стоит передо мной каменной стеной, не позволяя Эскаеру приблизиться. — Заставить сомневаться совестливую девочку в своей виновности у вас почти получилось. Какая жалость для вас, что здесь присутствует весь Совет адамиров и его величество, для которых ваша игра слишком очевидна.

— О, вам ли меня судить, адамир Шаера? — холодно цедит его противник. — Как быстро она стала вашей подопечной. Добровольно ли?

— Сьер Лаяре, вы забываетесь, — стальной голос императора заставляет нервно вздрогнуть. Вот и не орёт вроде бы, а словно бетонной плитой всех приложил. — Вы вызваны в этот зал, чтобы дать ответы на вопросы, а не требовать их. Но раз уж зашла речь, я свидетельствую, что все действия адамира Шаера были правомерны. Сьера Соломия сама просила его защиты и помощи, когда появилась в нашем мире.

Глаза Эскаера, в этот миг обращённые на Рока, вспыхивают самой настоящей ненавистью, но он быстро берёт себя в руки, поворачиваясь к императору. А тот продолжает:

— Я и все здесь присутствующие хотели бы услышать ваши объяснения, что вы делали на Земле? Особенно с учётом договорённостей между родами Лаяре и Вэльхо. И если вы знали, что собой представляет сьера Соломия, с которой вы провели ночь, то почему тогда вместо того, чтобы искать её после случившегося и убедиться, что она не понесла после той ночи, вы вернулись в Ильмондар и попытались пройти слияние с другой женщиной.

— Да, конечно, ваше величество, — Эскаер учтиво кланяется.

Его отец, до этого так и стоявший посреди зала, бросает на сына внимательный взгляд. Я бы даже сказала предостерегающий и очень недовольный. А потом садится в своё кресло, приготовившись слушать, как и остальные.

Возвращается на своё место и Рок, но перед этим пару секунд всматривается в мои глаза. От его столь неприкрытой заботы на сердце внезапно теплет. Этот взгляд помогает собраться, смывает страх, стирает болезненную путаницу, вернувшуюся ко мне с воспоминаниями. Этот взгляд заставляет поверить, что я не одинока в этом чужом мне мире сильных жутких куардов, лишь внешне похожих на людей, что моя уязвимость не станет приговором для меня и моего ребёнка, что нас защитят. Он ведь обещал.

А тем временем Эскаер начинает свою речь. На первый вопрос с покаянием в голосе признаётся, что на землю отправился, чтобы развлечься перед тем как стать связанным с одной единственной женщиной. Да, мол, признаёт, что это его не красит, но и законом не воспрещено. А с дочерью адамира Вэльхо у них изначально планировался договорной союз. И она бы не узнала об этом, если бы всё вот так не повернулось.

Дальше он принялся распинаться, как сильно запал на меня, как я ему понравилась, как он ловил мои взгляды привлекая внимание и пытаясь расслабить, чтобы склонить к согласию. Юлил и пытался объяснить, что не внушал мне ничего, что я просто под его воздействием позволила себе то, чего сама хотела. Ага, как же. Прям весь неотразимый такой, что капец. Запретный плод. Гнилой только. И я чем больше слушала, тем больше меня начинало мутить. Врёт ведь! Врёт! Теперь, когда шок от вернувшихся воспоминаний схлынул, я это отчётливо видела. И видела не одна я.