— Занятно, — хмыкает Рок, бросая на меня насмешливый взгляд. — То-есть всё это время ты таким образом мне уважение выказывала, а не на расстоянии пыталась держать?

— Ну да, — совсем уже растерянно киваю. Неожиданный поворот разговора, однако. Буду считать передышкой. — А у вас разве не так?

— Не совсем. Если речь не идёт о подчинённых и слугах, для которых это является регламентированным, то обращением на «вы» обычно подчёркивают отсутствие близких отношений и связей.

— Ясно, — тяну я, задумчиво ковыряя серебряную пуговицу на его мундире.

— Если тебе нужно моё разрешение, то я его тебе с удовольствием даю. Больше того, настаиваю, — повелительно так сообщает мне… муж? — И отвечая на твой вопрос, нет, сегодня мы останемся здесь. У Арида ещё есть к нам вопросы. Да и тебе нужно отдохнуть после слушания.

— Только отдохнуть? — настороженность из своего голоса полностью убрать не получается. Да и бесполезное это дело.

Как-то внезапно вспоминается, что я до сих пор открытая книга для него. Может и стоит спрятать свои мысли и переживания сейчас, когда слушание уже закончилось, только он их и так уже знает. Ловлю на себе задумчивый взгляд.

— Не только, Мия. И будет лучше, если я смогу правильно оценивать твою реакцию на мои… действия, — голос Рока звучит вкрадчиво, многозначительно, гоня толпу обжигающих мурашек по моему телу.

А тем временем я уже начинаю узнавать тот самый коридор, в котором находятся личные покои адамира.

Значит, слиянию сегодня всё-таки быть. Что-то мне не по себе как-то становится. В чём оно хоть заключается? А то мои предположения всё как-то сплошь постельного характера.

Но спросить я уже не успеваю, потому что мы подходим к нужным дверям, а те распахиваются, повинуясь воле Рока. Он вносит меня в гостиную, дверь захлопывается, и мы застываем посреди комнаты.

— Ты голодна? — мягко интересуется Рок, ставя меня на ноги. И прежде чем я успеваю ответить, сам же и отвечает. — Голодна. Я приказал подать нам ужин, как только закончится слушание. Сейчас принесут. Можешь пока присесть, отдохнуть.

— Ты… знал, чем всё закончится? — поднимаю я на него глаза.

— Я рассчитывал на такой исход. И не ошибся. В тебе, — слышу в ответ удовлетворённое признание.

Ну да. Сложно ошибиться в том, чьи мысли читаешь. Из груди сам собой вырывается горький смешок. Я перед ним, как на ладони. Все страхи, тревоги, сомнения и надежды. Даже те, в которых я сама себе боюсь признаться. А он… что собой представляет мужчина, с которым буду связана на всю жизнь? Что будет, если у нас не получится нормальная семья? Или если наши понятия нормальности различаются? Сомневаюсь, что у куардов предусмотрены разводы. Ощущение захлопнувшейся ловушки становится слишком слишком острым.

— Если думаешь, как сбежать от меня, разочарую. Это невозможно теперь, — Рок привлекает меня к себе. — Ты дала своё согласие. По нашим законам ты теперь моя.

— Вещь? Батарейка? — нет, это не упрёк. И даже не истерика. По крайней мере, я очень стараюсь так не думать. И уж тем более не допускать в интонациях. Просто хочу знать, какая роль мне теперь уготована. На что меня вынудили согласиться?

— Моя женщина. Моя связанная. Жена. Та с кем я решил разделить свою жизнь и силу, — непререкаемо чеканит мужчина. Отстраняет и, ухватив за подбородок, заставляет посмотреть на себя. — Я знаю, что в вашем мире происходит всё по-другому. Все эти ваши пляски вокруг чувств, любви, готовности. Обещаний, которые не выполняются, клятв, данных впустую.

— Не всегда, — возмущаюсь я, пытаясь вывернуться из его рук.

— Возможно. Но в большинстве своём. Будешь спорить? Взвешенно выбрав себе женщину, приняв решение и дав брачные обеты, куард их сдержит. Сила заставит. Между связанными может не быть чувств, но женщина будет защищена, лелеема и оберегаема. Это закон.

— Ты хочешь сказать, что вы все такие замечательные? — скептически хмыкаю, пряча своё смятение.

В глазах мужчины появляются смешинки.

— Нет, не хочу. Не обольщайся. Мы корыстны. Расчётливы. Жестоки по своей природе, но не лишены здравого смысла и прагматичности. Добиваемся целей любой ценой. В нашем обществе правят сильнейшие. И нам приходится немало усилий прилагать, чтобы считаться друг с другом. Потому и законы жёсткие. Чтобы держать в узде каждого. Даже адамиров и их отпрысков. Ты правильно сравнила нас с хищниками, Мия. Каждый из тех, кто присутствовал там в зале, вожак своей стаи. И своё уже никогда не отдаст.

— И ты… — констатирую я.

— И я, — кивает он со спокойным удовлетворением.

И больше ничего добавить не успевает — нас прерывает деликатный стук. Рок отпускает меня и, прежде чем позволить слугам войти, набрасывает мне на плечи мягкий пушистый плед из нежной белой шерсти, взятый с одного из кресел.

Пока нам накрывают на стол, я отхожу к высокому окну. Взгляд прикипает к темному небу, на котором уже мерцают холодные звёзды, а мысли испуганно скачут вокруг того, что я только что услышала. Удивлена ли? Нет. Разве что его словами про обеты. Да и то не особо. Чувствовала, что с ними не всё так просто.

Вскоре понимаю, что мы снова остались наедине, и в комнате воцаряется тишина. Рок подходит бесшумно, но я всё равно ощущаю его приближение на каких-то глубинных уровнях осязания. На плечах смыкаются его руки, разворачивая меня лицом к комнате.

— Пойдём ужинать, Мия. И сможешь задать все свои вопросы, — увлекает он меня к круглому столику, красиво сервированному и украшенному странной белой веточкой в вазе, усеянной золотистыми огоньками.

Мы садимся и комната сразу же погружается в романтичный полумрак разбавленный мягким мерцанием этих огоньков. Надо же, как красиво. Я даже не ожидала, если честно. После столь неожиданного для меня бракосочетания думала, что дальше меня ждёт… что-то более приземлённое. Хотя, Рок ведь уже показывал, что умеет делать красивые романтичные жесты. Скорее всего, когда ему это нужно. Вот и сейчас, наверное, нужно.

— Что изменилось, Мия? — слышу я внезапно его голос, звучащий слегка резковато, и понимаю, что слишком погрузилась в собственные размышления. Поднимаю на мужчину недоумевающий взгляд. Он задумчиво хмурится. — Ты догадывалась, что я хочу тебя заполучить. Чувствовала моё желание. Позволяла прикасаться к тебе. Допускала мысль, что мне нужно от тебя больше, чем то, что попросил изначально. И принимала мою защиту и опеку добровольно. Там в зале ты сознательно сделала выбор и дала своё согласие. Что изменилось сейчас? К чему это отчуждение? Уже жалеешь?

Мне отчего-то становится неловко. И снова глаза на мокром месте. Дурацкие гормоны.

— Прости, если задела своими мыслями. Я их не контролирую. Могу закрыть, чтобы… — начинаю я импульсивно, со стыдом признавая, что голос звучит обиженным лепетом. Глупо, Солька.

— Прекрати! Я разве сказал, что задет? Думаешь моё самомнение настолько низкое, что твои в общем-то вполне ожидаемые сомнения выведут меня из себя? — Рок говорит спокойно и терпеливо, как с ребёнком.