— То есть Вы в этом не уверены? — переспросил следователь, дождался утвердительного кивка и сделал себе пометку в блокноте. — Нам так и не удалось отыскать родственников погибшего, поэтому после экспертизы тело будет похоронено на городском кладбище, на специально выделенном властями участке.

Марьяна Ивановна вспыхнула, как факел, и чуть было снова не набросилась на следователя — на сей раз уже с кулаками. Женщине довелось однажды побывать на том лоскутке погоста, которое в народе именовали «кладбищем бомжей»: могильные холмы не огорожены, имен и дат нет, только таблички с номерами. Бытовало мнение, что хоронят неизвестных прямо в полиэтиленовых пакетах, иной раз по нескольку человек в одной яме, — муниципальным конторам недосуг возиться с каждым упокоенным.

— Моего мальчика? В яме?! — воскликнула Марьяна Ивановна, поднимаясь с лавки. — Не позволю!

— Успокойтесь, — попросил женщину Полянский. — Я к тому и завел этот неприятный разговор, — если Вы изъявите желание, то вполне сможете забрать тело вашего «мальчика» и организовать похороны за собственный счет. Так как?

— Разумеется, я заберу его! — предупредила Марьяна Ивановна. — Любила при жизни, не брошу и после смерти…

— В таком случае после беседы Вам нужно будет оформить некоторые документы — простая формальность.

— Я все сделаю, — заверила следователя женщина, бросила полный невыразимой тоски взгляд на холодильник, в который убрали предмет спора и, уронив голову на колени, заплакала.

— Прошу Вас, возьмите себя в руки, — посоветовал Полянский. — Вам предстоит исполнить еще один долг — оказать услугу по поиску виновника смерти вашего подопечного.

— Что?! — встрепенулась женщина. — Вам удалось узнать, кто это сделал?

— Пока это лишь версия, — оборвал речь Марьяны Ивановны следователь. — Сейчас я покажу Вам фотографии пятерых людей: четверо — просто статисты, а пятый — подозреваемый. Смотрите внимательно, может статься, что Вы встречались с этим человеком.

Уверенным движением руки Полянский достал из папки фотоснимки, и один за другим стал выкладывать их на лавку рядом с Марьяной Ивановной.

На статистов — трех мужчин и одну девушку — женщина не обратила никакого внимания. А вот фотография Натальи вызывала массу эмоций на одутловатом, не по-женски скроенном лице Марьяны Ивановны.

— А эта полоумная тут зачем? — спросила женщина. — Она-то как здесь оказалась?

— Вам знакома эта девушка? — насторожился Полянский. — Вы встречали ее рядом со сторожкой?

— Нет, там ее никогда не было, — отмахнулась женщина. — Да я бы на пушечный выстрел не подпустила эту девушку к моему мальчику.

— Отчего так? — осведомился следователь. — Вы с Натальей были знакомы раньше?

— Раньше эта чертовка жила у своей матери — на нашей улице, — пустилась в рассуждения Марьяна Ивановна. — Гадина она, каких свет не видывал!

— Поясните… — попросил Стас.

— Отец Наташи, наш бывший участковый, на рыбалке утонул, когда девочке годка три было. Жить семье стало не на что — денег в нашей дыре заработать негде, разве для мужика кое-какие шабашки попадутся. Вот Тамара Петровна, мать Наташи, и устроилась в придорожное кафе посуду мыть. Уйдет, бывало, на всю ночь, а девчонка одна кукует. И все бы ничего, да Наташка уж больно пугливой оказалась: как сумерки наступят — завоет, запричитает. Всей улице спать не давала. Когда пришла пора в школу идти, еще хуже стало. Детишки-то, понятное дело, Наташку обзывать стали, прозвища разные придумывать. А она все к ним липла, пыталась задобрить хулиганов: сама конфету не съест — в школу несет, угощать «подружек». А те только смеются над ней, а то и «леща» отвесят Наташке-дурочке.

— Я что-то не пойму, — вмешался в рассказ Полянский, — если Наталью в детстве унижали и били, то почему Вы — работник детского сада, образчик добродетели — считаете девушку непорядочной? Из вашего повествования выходит, что дело обстоит с точностью до наоборот…

— Так я ж еще не договорила, родимый, — спохватилась тетка. — Безобидной и милой Наташка была только до тех пор, пока ее не положили в больницу с воспалением легких. Врачи ей тогда сразу приговор подписали: не выживет, слишком слабенькая. А она, погляди-ка, не только выздоровела, но и будто преобразилась. Наши бабульки поговаривали, что девочка-то погибла, а в ее тело бесы вселились. Из больницы Наталья приехала совершенно другой — самоуверенной, до безобразия дерзкой. И пошло-поехало: как только в школу вернулась, всем своим обидчикам так отомстила, мама не горюй! Старшеклассницам косы обстригла, лица грязью обмазала. А одному мальчишке так накостыляла, что того в больницу увезли. И откуда только у ней, тщедушной, такая силища взялась — никому с ней стало не совладать. На Наташку одноклассники посмотреть косо боялись, за версту обходили.

— Что плохого в том, что девочка научилась давать отпор? — изумился Полянский.

— Ох, родимый! — всплеснула руками Марьяна Ивановна. — Так ведь от нечистого у девчонки силища, не иначе.

— А если отбросить в сторону размышления о бесах и прочей ереси — Наталья проявляла признаки агрессии, нападала на невиновных?

— Нет, вроде… — немного смутилась тетка. — Да только не нравилось никому, что рядом эта ведьма живет. Один раз местные парни дом Тамарин подожгли — хотели испепелить ее безумную доченьку.

— А Вы сами, случаем, в данном мероприятии не участвовали?! — отчего-то разъярился Стас. — Между прочим, поджог чужого имущества наказуем!

— Что ты, родимый! — ахнула женщина. — Я эту Наташку на дух не переношу, да и побаиваюсь, если честно… Когда девка повзрослела да в город подалась, вся улица спокойно вздохнула.

— А что стало с сестрами Натальи? Они все вместе в город переехали?

— Какие сестры?.. — искренне удивилась Марьяна Ивановна. — Наташка одна у мамки. Как перст одна!

Полянскому стало не до разговоров — его неподдельный интерес к загадочным сестрам настолько возрос, что следователь решил во что бы то ни стало разгадать эту тайну. Даже серийный маньяк отошел для него на второй план.

На следующий день главной подозреваемой в убийстве «мальчика» предстояло отправиться на место преступления. Наталья хотела было отказаться, но ей доходчиво объяснили, что следственный эксперимент — это единственный шанс доказать собственную невиновность.

В памяти девушки еще не улеглись впечатления от прошлого визита в сторожку, а перспектива побывать там в одиночестве, без поддержки сестер, ее откровенно пугала.

Подозреваемую вывели на улицу. За два дня, проведенных в СИЗО, Наталья успела отвыкнуть от яркого солнечного света и теперь щурилась и чихала. Внутренняя паника девушки возросла настолько, что и присутствие сотрудников полиции не давало ей ощущения полной безопасности.

Наталью усадили в служебный автомобиль и повезли в лес. Заверения подозреваемой в том, что она уже рассказала все, что могла, не возымели результата. Полянский, искренне пытавшийся обеспечить девушке максимально комфортные условия, также был непреклонен. Он упрямо убеждал девушку, что проверка показаний на месте способна помочь в расследовании.