– Она сегодня утром спала допоздна, – попыталась исправить положение Каролина.

– Она вообще толком не спит. Беспокоится за отца.

– Я тоже устала, – сказала Каролина.

– Но не настолько, чтобы это удержало тебя от супружеской измены?

Каролина смотрела на тетку во все глаза, надеясь, что ей послышалось.

– От прелюбодеяния с мужчиной, который тебе не муж, – отчеканила Алиса. – А как еще, по-твоему, это называется?

– Это низость с вашей стороны.

– Думаю, тебе следует подыскать другое жилье. Я написала Лиаму в Бостон. Ты отправишься домой, как только мы сможем купить тебе билет. Пришлось извиниться перед ним. От твоего имени.

– У вас нет никакого права так поступать!

– У меня есть на это абсолютно все права.

– Гилфорд мертв!

Это был единственный контраргумент Каролины, и она сразу пожалела, что так поспешно им воспользовалась. В этой холодной гостиной он почему-то утратил свою весомость.

– Ты не можешь наверняка это знать, – фыркнула Алиса.

– Разумеется, знаю! Я чувствую утрату каждый день.

– Тогда ты выбрала весьма странный способ выразить свою скорбь. – Алиса поднялась, не скрывая гнева. – Кто тебе сказал, что ты особенная, Каролина? Лиам? Наверное, он обращался с тобой как с хрустальной вазой, окружил тебя заботой в огромном бостонском доме, несчастную сиротку. Но в ту ночь все кого-то потеряли, и некоторые не только родителей… Некоторые из нас лишились всех, кого любили: сыновей, дочерей, братьев, сестер. Не имея богатеньких родственников, которые утирали бы нам слезки, и слуг, которые стелили бы нам постельку.

– Это несправедливо!

– Не мы устанавливаем правила, Каролина. Мы лишь соблюдаем их или нарушаем.

– Я не обязана жить вдовой до конца своих дней!

– Допустим, не обязана. Но если бы ты имела хоть малейшее представление о порядочности, то не закрутила бы без малейшего промедления интрижку с человеком, который приложил руку к убийству твоего мужа.

– Вам не кажется, что вы уже достаточно выпили?

Голос как будто сгустился из воздуха – бархатистый, тягучий и вкрадчивый. Но произносил он отнюдь не то, что Вейл желал услышать. Как бы это подоходчивей донести до его обладателя?

«Будь краток», – сказал себе Вейл.

– Катитесь к черту, пожалуйста.

Незнакомец опустился на табурет рядом с ним.

– А вы не очень-то мне рады, да? Не будьте слишком суровы, Элиас. Я заглянул в эту пивную, чтобы перекинуться с вами словечком.

Вейл со стоном повернул голову:

– Я вас знаю?

Незнакомец был высокого роста. Кроме того, он был обходителен, со вкусом одет и обладал впечатляющей внешностью. Хотя, пожалуй, не настолько впечатляющей, как воображал, сверкая в улыбке лошадиными белыми зубами, слепившими, точно вспышки маяка. Вейл дал бы ему года двадцать два или двадцать три – юнец, да еще и слишком самоуверенный для своего возраста.

– Нет, вы меня не знаете. Тимоти Крейн.

Рука с длинными, как у пианиста, костлявыми пальцами повисла в воздухе. Вейл даже не подумал ее пожать.

– Катитесь к черту, – повторил он.

– Прошу прощения, Элиас, но я должен с вами побеседовать, хотите вы того или нет.

У него был раздражающе аристократический выговор уроженца Новой Англии.

– Вы кто? Один из племянников Сандерс-Мосс?

– Увы, мы с ней не родственники. Но я знаю, кто вы. – Крейн наклонился к собеседнику ближе. Опасно близко. Его дыхание защекотало крохотные волоски на правом ухе Вейла. – Вы человек, который говорит с мертвыми.

– Я человек, который хочет, чтобы вы катились к черту.

– Человек, внутри которого скрывается бог. Бог жестокий и требовательный. Во всяком случае, если он хоть немного похож на моего.

У выхода из пивной Крейна ждала извозчичья пролетка. Боже правый, подумал Вейл, и что теперь?! Его охватило смутное ощущение, словно события вдруг понеслись с головокружительной быстротой, ускользая от его понимания. Он назвал извозчику свой домашний адрес и устроился на сиденье рядом с ухмыляющимся молодым нахалом.

Осень прошла спокойно, а зима еще спокойней. Видимо, у богов были свои планы, и хотя с Юджином Рэндаллом у Вейла не выгорело – они провели еще два сеанса, но без видимого эффекта, – все разрешилось сравнительно безболезненно. Даже в какой-то момент возникла робкая надежда, что его бог утратил к своему избраннику интерес.

Выходит, Вейл ошибался.

Присутствие извозчика заставило словоохотливого мистера Крейна замолкнуть. Пока пролетка ползла мимо электрических фонарей, похожих на ледышки, висящие в морозном ночном воздухе, Вейл изо всех сил пытался стряхнуть опьянение – обхватив себя за плечи, хмурился и моргал. Раньше вашингтонские зимы не бывали такими суровыми.

Но вот и дом Вейла. На улице было тихо, в окнах ни огонька. Крейн расплатился с извозчиком, выгрузил из пролетки два увесистых чемодана, занес их в переднюю и бесцеремонно уронил рядом со стойкой для зонтов.

– Вы намерены здесь задержаться?

– Боюсь, что так, старина.

«Старина? Нет уж, увольте», – подумал Вейл.

– Неужели нам столь многое надо обсудить?

– Да просто уйму всего. Но это может подождать до завтра. Думаю, вам не помешает хорошенько выспаться, Элиас. Вы же на ногах не стоите. Мы все обсудим, когда отдохнем. За меня не беспокойтесь, я прилягу на диване. Мы вполне можем обойтись без формальностей.

В подтверждение своих слов он растянулся на плюшевом канапе, не переставая все так же лучезарно улыбаться.

– Послушайте, я слишком устал, чтобы вышвырнуть вас вон. Но чтобы к утру духу вашего…

– Вот утром мы об этом и поговорим. Отличная идея.

Вейл всплеснул руками и вышел из комнаты.

Утро у Элиаса Вейла наступило без малого в полдень.

Крейн сидел за столом, который был накрыт к завтраку. Гость уже успел принять душ и побриться. Волосы были аккуратно причесаны, сорочка безукоризненно отутюжена. Он налил себе в чашку кофе.

Вейл смутно ощутил кислый запах собственного пота, истекающего сквозь забитые поры.

– И долго вы намереваетесь тут оставаться?

– Не знаю.

– Неделю? Месяц?

Пожатие плечами.

– Вы, возможно, не в курсе, мистер Крейн, но я живу один. Потому что мне так нравится. Мне не нужен жилец, даже в текущих… э-э… обстоятельствах. И, откровенно говоря, моим мнением никто не поинтересовался.