Как будто нуждался в этом, а не просто хотел.

Мэгги никогда себя так не чувствовала. Она не думала, что была из тех женщин, что возбуждают подобные эмоции. Но стоя там, в нескольких дюймах от Джейка О’Коннора, не в силах отвернуться, чтобы не испортить момент, она почувствовала, что это возможно – между ними зарождалась какая-то искра. И она захотела – или она отчаянно нуждалась? – того, в возможности чего она даже не была уверена. Все в ее теле налилось предвкушением, перед глазами заплясали картинки. Как его сильные руки заключают в объятия ее талию и затем спускаются на ее бедра. Его губы целуют ее лицо, он едва ощутимо касается ее зубами, она трепещет.

Боже, что с ней не так? Мэгги одернула блузку и отвернулась, стараясь дышать ровно. Ей нужно было сконцентрироваться. Вот что ей было нужно. Не Джейк О’Коннор и его дерзкая улыбка.

– Нам надо посмотреть видео.

– Да.

Она пододвинула стул к главному монитору, он сел рядом с ней и нажал несколько кнопок, запуская видео.

– Я не знала, что ты рейнджер, – тихо сказала Мэгги, стараясь не отводить взгляда от зернистого видео с камеры в вестибюле.

Она не была уверена, что он ответит, но вдруг так же тихо он проговорил:

– Иногда мне кажется, что это было в другой жизни.

Мэгги не знала, что на это ответить. Вспышкой мелькнуло ощущение невероятной близости, даже родства, и она испугалась.

Никогда бы она не подумала, что у нее столько общего с Джейком О’Коннором.

Никогда бы не подумала, что почувствует… Боже, чем бы ни было это чувство. Нечто большее, чем влечение? Желание? Связь? Понимание? Все вместе?

В конце концов, рыбак рыбака видит издалека.

Она понимала, каково это – быть списанной со счетов. ФБР было ее путеводной нитью, переговоры были ее опорой. Вся ее жизнь строилась вокруг этого, потому что это было безопаснее, крепче, чем тот фундамент, который оказался разрушенным в ее травмированном похищением детстве. Когда она покинула Бюро, она подорвала основы своей жизни, уничтожив собственное самоощущение. Долг, который вел ее по жизни, больше не служил барьером между ней и травмой, от которой она так долго бежала.

От чего же бежал Джейк О’Коннор?

– Эй, вот и он, – сказал Джейк, выпрямившись на стуле и показывая на экран.

Мэгги сосредоточилась на мониторе. Рэнди Макомб ленивой походкой зашел в вестибюль, бейсбольная кепка сидит задом наперед на идеально зачесанных волосах.

Он отсканировал пропуск, перекинулся парой слов с Марком и направился к раздевалке.

– Перемотай вперед на несколько минут, – сказала Мэгги.

Джейк снова нажал пару кнопок и остановил видео, когда в вестибюле появилась вторая фигура.

Мэгги вгляделась в мужчину и нахмурилась. Он явно избегал камер, а капюшон затемнял лицо.

– Мы можем получить ракурс получше с других камер? – спросила Мэгги.

Джейк напечатал что-то на клавиатуре и вывел на экран коридор, который они только что проходили. Но парень в капюшоне опускал голову ровно настолько, чтобы ни одна камера не могла запечатлеть его лицо. Он исчез в раздевалке.

– Черт, – пробормотала Мэгги. Она была уверена, что это был их парень – именно по тому, как аккуратно он обошел все камеры. «Дядя Сэм» наверняка заранее исследовал это место и запомнил все местоположения камер, чтобы они его не засекли.

– Погоди секунду, – сказал Джейк и набрал еще несколько команд.

– Не может же у них быть камер в раздевалке! – сказала Мэгги и поняла, что звучит испуганно.

– Конечно нет, – сказал Джейк. – Но… – Он нажал какую-то кнопку. – Вот и она.

Монитор переключился на камеру, снимающую дверь в раздевалку изнутри комнаты.

– Я заметил ее, когда мы шли по коридору, – сказал Джейк. – У них есть несколько камер, которые выглядят как пожарная сигнализация. Наверное, чтобы ловить воришек. Несложно исследовать место, в которое ты ходишь каждый день, и вычислить, как избежать камер, – поэтому на такой случай надо иметь и другие, скрытые камеры.

– Думаешь, он их не заметил? – Мэгги была под впечатлением. Даже она не заметила дополнительные камеры.

– Есть надежда, что нет, – сказал Джейк, и Мэгги с нетерпением вперила взгляд в монитор.

Спустя минуту дверь отворилась, и зашел он.

Джейк нажал на паузу.

Мэгги нахмурилась, вглядываясь в размытую картинку. Что-то было знакомое в чертах этого человека, но она не могла понять что.

– Я увеличу, – сказал Джейк. Пара кликов, и Мэгги вскрикнула от удивления, ее сердце быстро застучало в груди.

– О боже.

– Вот дерьмо, – произнес Джейк.

Они в ужасе переглянулись.

– Нам срочно надо на пресс-конференцию, – сказала Мэгги.

Джейк мрачно кивнул:

– Я поведу.

Мэгги схватила сумку и направилась к двери, бросив последний взгляд на лицо человека на мониторе.

Лицо похитителя.

Это был Макс Грейсон.

– У тебя при себе пистолет? – спросил Джейк, вклиниваясь между машинами, меняя полосы с такой точностью и быстротой, что Мэгги задумалась, не был ли он угонщиком машин в прошлой жизни.

Она достала из сумочки свой «Глок» в кожаной кобуре. Вытащив его, она дважды проверила предохранитель и магазин.

– Я готова, – сказала она. – А ты?

Он похлопал себя по бедру:

– Все в порядке.

Джейк сильнее нажал на педаль газа и, меняя полосу, увернулся от пикапа даже не моргнув глазом.

– Это не может быть совпадением, верно? – спросила Мэгги.

– Абсолютно исключено, что Грейсон ходит в такой спортзал, – сказал Джейк. – Он из этих хипстеров, помешанных на здоровье. А в «Адонисе» даже йоги нет.

– Ты прав, – сказала Мэгги. – Хорошо. Итак, это не совпадение.

– Абсолютно точно, – сказал Джейк. – Гребаный Грейсон, – пробормотал он себе под нос.

Мэгги закусила губу, концентрируясь на дороге. Она понимала его гнев. Она тоже была в ярости. По большей части на саму себя.

Как она это проглядела? Грейсон был прямо перед ее носом. Но его присутствие в доме Фибса как минимум говорило о том, что он держал Кайлу на небольшом расстоянии, чтобы можно было успеть доехать на машине, – это все, что ей давало это новое знание, кроме, конечно, того, что это была пороховая бочка, готовая с минуты на минуту взорваться.

– Как давно он работает с сенатором? – спросила Мэгги. Ее мысли кружились в беспорядке. Планировал ли он это с самого начала работы с сенатором? Или он нажил проблему, а сенатор просто был самым очевидным средством ее решения?