– Я понимаю. Пройти сквозь портал. Найти Филиппу Монтроуз. Вернуться обратно.

И снова Валерия кивнула.

– Я заколдовала это кольцо, чтобы оно помогло тебе отыскать талисман, который моя безответственная дочь смастерила для мисс Монтроуз. – Она протянула Майклу золотое кольцо с черным драгоценным камешком. Он надел его на мизинец левой руки. – В камешке есть крошечная иголочка, – продолжила Валерия. – Она работает как компас и будет указывать на местоположение юной девушки точно на север.

Майкл вгляделся в камешек. Когда он присмотрелся к его сердцевине, то и правда заметил тоненькую белую стрелочку, лениво вертящуюся по часовой стрелке. Скорее всего, из-за того, что Пиппа сейчас не находилась в земном мире.

– Еще раз спасибо вам за помощь, мисс Генри, – сказал он. – Я этого не забуду.

Валерия сложила руки и выпрямилась. Платок на ее голове, сложенный точно корона и покрывающий волосы, отбрасывал угловатые тени на темные стены квартиры.

– Мне остается лишь молиться, что ты последуешь моему совету, – сказала она Майклу. – Не усложняй дела между Братством и Падшими. Ты слишком молод, чтобы помнить, что произошло в последний раз. Тогда было пролито слишком много крови и слишком уж много любимых потеряла каждая из семей.

– Я обещаю, что сделаю все, от меня зависящее, чтобы избежать любых споров с фейри, как со светлыми, так и с темными. – Майкл посерьезнел, повернувшись к своему отражению в зеркальном портале, и серебряная поверхность начала рябить. – Однако я не стану сомневаться, если мне придется защищаться – или же защищать кого-либо, кому это необходимо.

– А разве не все мы пытаемся оберегать тех, кого любим? Всё всегда так и начинается. – Валерия вздохнула и покосилась на свою дочь. – Поторопись, Майкл Гримальди, и пусть ангелы освещают тебе дорогу.

Пиппе все еще было прохладно, хотя камин в похожих на пещеру покоях поблескивал золотыми языками потрескивающего пламени. Может, проблема была в размерах комнаты. Освещенные свечами покои, которые Пиппе с Арджуном предназначалось делить, напоминали ей бальный зал в Ашморе. Уплотненный землей потолок, должно быть, был не меньше четырех метров в высоту. А окон нигде не было видно, что лишь подтверждало подозрения Пиппы, которые не давали ей покоя последний час. Подозрения о том, что так называемая Беседка плюща находится под землей, точно продуманная обитель трудолюбивого крота. Гениальное строение, потому что в подобную крепость сложно прорваться без приглашения.

Полукруглая стена слева от Пиппы была украшена рисунками, которые она не могла издалека разглядеть. А некая огромная фреска, изображающая лес на закате, украшала стену справа от нее. Одно-единственное кресло и подставка для ног, вырезанные из светлого ясеня, стояли у каменного камина, а рядом лежал шерстяной ковер, расшитый золотыми и серебряными нитями, изображающими лучи солнца. За спиной у Пиппы на невысоком пьедестале стояла огромная кровать, изголовье которой украшала резьба в виде переплетающихся лоз плюща. На кровати лежали меховые одеяла и подушки из блестящего бледно-розового шелка.

Пиппа собиралась игнорировать ложе как можно дольше.

– А где Арджун? – спросила она, снова задрожав.

– Откуда мне знать? – недовольно ответила феечка с крылышками, которые напоминали изумрудные крылышки мухи. Она посмотрела на зеленые останки разодранного платья Пиппы, которые держала в руках. – Брось в остальной мусор, – проинструктировала она другую фейри, которая мазала порезы на коже Пиппы заживляющей мазью.

– Что? – Пиппа схватилась за платье. – Вы не можете его выбросить, оно принадлежало моей…

– На выброс! – оборвала ее фейри, щелкнув пальцами. Наряд вместе с феей поменьше исчез в мгновение ока.

Беспокойство пробежало по позвоночнику Пиппы, точно ее окатили холодной водой. Она прижала руки к подъюбнику с корсетом, обняв себя за плечи. Если они попытаются отнять у нее и это, она закричит.

Она старалась дышать как можно тише, пока стояла на низеньком табурете и не меньше дюжины фей размером с ее кулак кружили вокруг нее, измеряя, бормоча что-то и работая крошечными ножничками, которые были сделаны из драгоценных камней. Обычно Пиппа находила звук трепещущих крыльев успокаивающим. Ведь одни из ее самых дорогих воспоминаний были о детстве, которое она провела в саду родного имения в Ашморе, когда пчелы жужжали у ее ушей, а аромат цветов и земли кружил голову.

– Хватит двигаться! – вскричала над левым ухом фея, ее голос был звонким и скрипучим одновременно.

– Я не двигаюсь, – сказала Пиппа сквозь стиснутые зубы. – Я только дышу. – Она схватила себя за предплечье.

– Тогда хватит дышать.

Пиппа нахмурилась.

Другая крошечная фея – Пиппа полагала, что их называют никси [66], – с жужжанием зависла перед ее лицом, уперев ручки в свои пышные бока. Впервые с тех пор, как Пиппа прибыла сюда, у нее появилась возможность рассмотреть одно из местных существ во всех мельчайших подробностях. Никси была размером с руку Пиппы, с оранжевой кожей и формами как у юной девушки, а крылышки у нее были полупрозрачные и разноцветные, словно разлитая на поверхности лужи нефть. На фее был тонюсенький наряд из сверкающей белой ткани. Сказать по правде, ткань казалась настолько тонкой, что у Пиппы невольно расширились глаза. Округлились как два блюдца.

Она могла разглядеть… все под этой тканью.

– На что ты уставилась? – поинтересовалась никси.

– Простите. – Пиппа отвела взгляд.

Блестящие черные глазки феи прищурились.

– Правильно, извиняйся, смертная девчонка, – сказала она и сердито покосилась на талисман из серебряных и железных звеньев у Пиппы на шее. – Но твоих извинений никогда не будет достаточно.

– Твигги, прекрати, – сказал другой никси.

Этот был чуточку больше, чем все остальные. Может, размером с локоть Пиппы. Волосы у него были черные, как смоль, и торчали в разные стороны, а кожа зеленая, как горох.

– Простите их за дерзость, леди Филиппа, – сказал зеленый никси, всплеснув руками в воздухе так, словно отмахивался от непослушных мыслей. – Меня зовут Твилли, и я главный дизайнер в Тильвит Тегге. – На нем был простой багряный наряд, по фасону напоминающий тоги древних римлян. Он тоже мало чего оставлял воображению. Пиппа отвела взгляд, как только заметила… какими прекрасными формами обладал Твилли.

Он продолжал:

– Твигги часто грубит, но это лишь потому, что она у нас новенькая и неопытная. Необходимость быть безупречной порой тяжело дается. – Он положил руку на свою обнаженную грудь. – Но не мне, разумеется. Я создаю наряды для свадебных обрядов придворных уже на протяжении пяти сотен лет.