У вас идиллия, а я не настолько паскуда и мразь, чтобы лезть в чужие дела.

Просто, пока все не зашло слишком далеко, я хочу сказать тебе, что на самом деле я к тебе чувствую. И я понимаю, то, что ты мне нравишься — это моя проблема. Я решу ее сразу же в тот момент, когда по прошествии времени смогу привыкнуть к тебе как к хорошей знакомой.

Мы не будем друзьями. Пожалуй, едва ли чуть чаще, чем никогда.

Я очень плохой друг для не свободной девушки, и дело совсем не в том, что я думаю лишь тазобедренным суставом. Просто мне показалось, что я в тебе, что то увидел. Мне показалось это в самый первый день, и, кажется, до сих пор.

Собственно — да — мы с тобой не сможем быть друзьями. Я не смогу читать твои сообщения о том, что тебе очень плохо, вместо того, чтобы их читал твой парень, ведь вы для того и вместе, чтоб устраивать обнимашки, и разжевывать сопли друг друга. Так что, я лучше признаюсь, тебе в том, что я чувствую, и свалю. А потом, возможно, если мы продолжим общаться, и боль внутри меня угаснет — тем лучше. А если нет, то я лучше уйду из твоей жизни прочь и навсегда, лишь бы никогда в тебя больше не видеть.

Все-таки смотреть на тебя весь вживую, а в голове держать только лишь тот момент, как вы целуетесь в прихожей, как ты целуешь своего Колю взасос — это очень сложно. Я так не умею. Никогда не умел. И вряд ли научусь, когда-нибудь. Так что, пожалуй, единственное, чего бы я хотел пожелать тебе, даже пусть это и не был бы день восьмого марта — перестань делать себя виноватой! Научись принимать все ужасы, что происходят с тобой, на примере того, как я принимаю неразделенные чувства по отношению к твоей персоне.

Неверный тебе, Арсений!»

Я закончил с письмом, когда на улице уже начало светать.

Вероника успела лечь спать, оставив меня в полном распоряжении самому себе.

Я написал все, что я хотел. Свернув листок в несколько слоев, я положил его на папку, под свой портрет, что она нарисовала в нашу последнюю встречу. Я подумал, что она точно захочет его потискать. Рассмотреть получше, разглядеть детали, возможно, что-то дорисовать, и как раз в этот момент, она найдет мое письмо — растрогается, бросит своего Колю и мы будем наконец-то вместе, ибо ждать я уже порядком заебался.

Я посмотрел на часы, было начало пятого. Самое время для того, чтобы все-таки лечь спать. Виновница моей второй бессонной ночи (Алиса) должна была возвращаться только в понедельник. Сверившись с календарем и ещё раз, убедившись в дате «07.08», я решил все-таки занять диван в гостиной, снова. Теперь уже без Вероники — она спала в своей комнате. Ну, в той самой, в которой мастурбировала, пока я смотрел порнуху с тем ниггером — ну вы помните!

Завернувшись под простыню, я подложил локоть под распухшую от боли в висках, голову. Кажется, боль медленно спадала до нуля. Потом, появилась снова. Пришлось встать и обшарить всю кухню на наличие аптечки. Все-таки нашел!

Закинувшись аспирином, я снова попробовал уснуть. Получилось.

Мне приснилось, что я счастлив. По-настоящему. Типа, как в голливудской фантастике, когда не видно лиц, только лишь контуры, будто ты смотришь на всю картинку через призму термальных очков. Так было со мной. Я точно видел себя, свою жену, и двух детей. Будто мы фотографировались для какого-то семейного альбома. Я чувствовал счастье своими пальцами, оно обволакивало меня. Потом я проснулся и полез сонник за объяснением. Там было сказано, что по старому соннику меня ждет полный и безоговорочный пиздец.

Алиса вернулась как раз по графику. Мы с Вероникой не пришли встречать её на вокзал — слишком были заняты собой. Я уже и сам начал замечать, что заигрался. Пора было мне заканчивать с Вероникой. Мы поговорили, и договорились о том, что больше не будем спать вместе, как раз аккурат к тому моменту, когда домой приехала Алиса. Веронике — блудная соседка. Мне — блудная любовь.

Слава богу, я уехал за пару часов до её приезда. В самым последний момент, я все-таки вспомнил о том, что Алиса должна приехать с минуты на минуту. А потом, в быстром порядке начал сбор своих вещей, после чего вызвал такси и уехал к Рите домой. Меня не было там все выходные. Беспокоится ей, было не о чем — я держал её в курсе событий, практически все время, а потому, стоило мне заявиться на порог, как она тут же расстелила мне постель и я впервые за те долгие выходные смог нормально выспаться. Сон был необходим мне так же, как работа для алкоголика. Кстати — работу я так и не нашел…

Тем временем, дела пошли совсем худо. Деньги от продажи Кэта Сивенса кончились. Рита, то и дело, пилила меня за то, что я не нашел работу. «Найди работу!» — заладила она. «Когда ты найдешь работу?» — она спрашивала это при каждом удобном случае. А случаев было много. Я совершенно забил на Алису и теперь пребывал в постоянной пьянке.

— Ты не нашел работу? — спросила она, разбудив меня среди ночи.

Кажется, в ту пору у нее был новый парень. Пожарник Антон. Он заезжал за ней в восемь, а привозил ближе к утру. Я не спрашивал, чем она с ним занимается. После каждой такой встречи от нее пахло так, будто её ебали всей пожарной бригадой.

— Ну мам… — протянул я в ответ, накрывая голову одеялом.

— Не мамкой! — воскликнула она, срывая одеяло. — Ты уже совсем на подсосе живешь. Я не могу содержать тебя так долго.

— Я понимаю.

— Если ты не найдешь работу — мне будет нечем платить за квартиру.

— Ты могла бы попросить своего пожарника.

— Так же как и ты мог бы устроиться на работу. Я терпела все твои сопли только потому, что ты мог переехать к Алисе, или вообще — снять себе квартиру и жить отдельно, как раньше. Но ты вообще обленился!

— Опять ты заладила, — поднимаясь с дивана, сказал я.

— …ты как будто просто плывешь по течению, — продолжала она, будто не слыша меня. — Бабы у тебя нет, работы нет, денег нет, своей крыши над головой, тоже нет. У тебя ничего нет!

— А что я сделаю? — спросил я. — Ты сама мне сказала, чтоб я за ней не бегал больше. С тех пор, как она вернулась из своего сраного Омска, мы ни разу не виделись даже. Я думал, что она напишет — она молчит.

— Ты уже две недели валяешься, — закончила она.

И в правду. Лето кончилось. Ну, почти. Теперь о нем были лишь воспоминания, что накатывали с приходом пожелтевшей листвы. Иногда погода держалась очень жаркой, но это был тот же август, и как в конце каждого августа — погода была нелюдимой. Я пообещал, что найду работу. А ещё, пришлось пообещать, что перед собеседованием, если оно вообще состоится — я побрею свое лицо. Да. За те две недели я успел отрастить небольшую бороду, но что в этом такого? Я ведь мужик. Хотя бы отчасти.

На следующее утро я занялся поиском вариантов.