Улыбнувшись, она пересела ко мне с пола на диван, и рассказала:

— Я работаю внештатным корреспондентом. Слышал про такой журнал «Чертова Колесница»?

Я судорожно начал вспоминать обложку этого журнала, однако вспомнил только один, не самый приятный для нее момент, когда у нас с Ритой не оказалось туалетной бумаги, и мне пришлось подтирать свою заднику корешком того журнала. Я не стал ей об этом рассказывать:

— Не, — ответил я, забирая бонг, — никогда не слышал.

— Ну и слава богу! — воскликнула она, пока я затягивался. — Там не пишут ничего хорошего. Я-то там только пару раз в год статейки печатаю, да и те — скучные. Я всегда хотела научиться писать красивые витиеватые фразы. Ну, типа как пишешь ты, в своих книгах.

Я снова оказался польщен. Она снова взяла меня за живое.

— Так в чем проблема? — спросил я, выдыхая дурь.

— Ну, дело в том, что у нас не учат писательскому делу, а учиться на журналиста — это та ещё срань!

Я рассмеялся — мне понравился этот её речевой оборот. Или это уже была трава?

— А что у вас с Алисой? — отобрав у меня бонг, посмотрела она как бы исподлобья.

А ведь все так хорошо шло. Какого черта вообще она снова вернулась к этой теме. Я ведь почти забыл о том, что есть вообще такая Алиса. Спросите меня пару минут назад — кто это такая — я бы и не вспомнил. А теперь мне снова стало чуть хуже, чем раньше.

Как будто не заметив перепада моего настроения, она ушла в ту комнату, в которой лежал вибратор. Вернулась с радио-приемником, лаком для ногтей и чьим-то черным трико.

— Надеюсь, это не Коли? — спросил я, поймав кинутые мне штаны.

— Не, это моего бывшего. Он сюда часто заходил, а потом его в Армию забрали.

— А ты не похожа на ту, что будет ждать его целый год, — выдыхая заметил я, натягивая одежду.

— А я и не жду! — улыбнулась она, а затем начала возиться с приемником.

Настроив радио на волну джаза, Вероника устроила приемник на журнальный стол, и протянула мне лак для ногтей. Черный. Слава богу черный. По радио играла, помянутая мной пару глав назад Эми Уайнхаус. Что-то про маленький игрушечный пистолет. Повертев флакон с лаком в руке, я озадачено посмотрел на Веронику.

— А что? — удивилась она. — Никогда бабам ногти не красил? Ну, вот и научишься! Там ничего сложного.

Недовольно фыркнув я продолжал пялиться на нее. А она на меня. Так продолжалось до второго куплета песни про маленький игрушечный пистолет, пока я все-таки не сдался. В конце концов, это было даже интересно. Взяв правую ногу Вероники и положив её на свое бедро, я начал взбалтывать флакон с лаком.

— Так ты не ответил, — продолжала она. — Что там у вас с Алисой?

— Да, никак, — расстроено, выдохнул я, доставая кисточку из флакона. — Просто — никак.

— Так не бывает! — рассмеялась она, стоило мне почесать её за пятку. — Колись!

Я немного подождал, а потом все рассказал. Начал, кажется, вот с чего:

— У нас с ней все очень непонятно. Вроде бы, я нравлюсь ей, и в тоже время — она нравится мне безумно. Но почему-то она уехала к Коле, а я приехал к тебе. Это сложно.

— И все? Давай подробности.

— А какие подробности? — спросил я, аккуратно нанося лак на большой палец. Я решил начать с самого легкого. — Те, что она говорила мне пока мы гуляли, когда она приперлась ко мне в то дождливое утро? Так там и говорить не о чем: она сказала, что когда уедет в Омск — забудет о том, что я вообще существую, а потом добавила, что если Коля позовет её замуж — она согласится.

— Не позовет! — улыбаясь, протянула она. — Он то ещё мудло…

Меня удивила позиция Вероники, относительно парня её лучшей подруги.

— Почему ты так думаешь? — едва справившись со вторым пальцем, спросил я.

— Он любит тянуть резину. Он слишком нерешительный. А ещё у него там какие-то друзья есть, которых Алиса терпеть не может. Она рассказывала тебе о том, что пять лет жил самостоятельной жизнью?

— Когда ему родители квартиру снимали — да, рассказывала!

Вероника улыбнулась:

— Какая же это вообще самостоятельность… короче! Дело в том, что он жил там не совсем один. То есть по сути-то как бы да. Но вот с ним в той квартире жила ещё одна девчонка. Из Алупки или насрать, откуда он её там приволок, но они жили вместе. Мне его друзья рассказали.

— Странно, он умолчал об этом, и не рассказал таких подробностей Алисе, — подметил я, заканчивая с мизинцем на правой ноге.

— Ничего странного! — воскликнула она. — Он ведь там и бегал за ней, и сам еду готовил и стирал и убирал. Та девчонка жила с ним как королева. Поэтому он и не рассказывает об этом Алиске — не хочет, чтобы она захотела так же.

Закончив с ногой, я дал Веронике оценить работу.

— Давай другую, мне понравился твой стиль! — улыбнулась она, лихо поменяв ногу на моем бедре.

— Но, это же не честно… — продолжал я, про Колю.

— Конечно, — согласилась она. — Жизнь вообще не честная штука! К тому же, после того опыта, Коля замутил ещё с одной девчонкой, а потом они расстались. Алиска тогда только рассталась со своим бывшим хахалем, и потом они нашли друг друга. Он даже не ухаживал толком за ней.

— В смысле? — удивился я, теперь начиная красить от обратного — от мизинца.

— В коромысле… — выдохнула она, — ты вот ей знаки внимания оказываешь, комплименты отбрасываешь, пытаешься, как-то что-то придумываешь, постоянно что-то мутишь. В конце концов — картину эту дорогущую подарил, а она нос воротит.

— Ну, картина на самом деле ворованная, — уточнил я.

— Да похуй, — ответила она, — и это в то время, как с Колей у нее вообще ничего такого не было. Там вообще все было очень тупо, типа просто руки пожали и в койку прыгнули.

Я продолжал слушать Веронику, улавливая мотивы джаза. Атмосфера подобралась незабываемая — потому-то я вам и описываю этот момент столь подробно!

— Но они все равно вместе, — уточнил я, добравшись до среднего пальца.

— Ага, и она типа его любит… хуйня это всё! Какой бы там любовь ни была, они все равно долго вместе не будут. Может быть, ещё максимум год, или того меньше. Коля вообще очень удобную позицию выбрал. Такой весь типа ждет чего-то, под маской того, что якобы мужик должен сначала всего сам добиться, а потом уже отношения строить…

Она внезапно замолкла, а потом мы с ней в один голос крикнули:

— ХУЙНЯ!

Посмеявшись, она продолжила:

— Мужик, в первую очередь должен добиться девушку! А потом уже все остальное.

Закончив с лаком на второй ноге, я немного подул на все пять её ногтей, после чего отправил восвояси. Закрыл флакон с лаком и передал его Веронике. Кстати, довольно-таки неплохо получилось. За интересной беседой, как бы мне не хотелось её откладывать, время прошло незаметно, и теперь на радио играл Стэн Гетц.