Испугавшись, что она снова замолчит, я выдала неверную ноту, а потом сказала: «Помоги!» Она сглотнула, а потом ее губы приоткрылись. На этот раз ее пение было совершенно. Оно колышется и колышется в воздухе. По мере того как ее голос набирал силу, мурашки побежали по моим рукам, придавая энергии моим резвящимся пальцам. Воздух стал наэлектризованным и веселым, словно джунгли фиолетового, оранжевого и голубого тонов. Цвета оттеняли клавиши пианино и обрамляли бледную мебель, подчеркивая каждый угол и изгиб вокруг нас.

Мало-помалу я понижала свой голос до простого гудения и слушала, как Нев давала свое представление, достойное великого… достойное своей матери. Возможно, даже лучше, потому что в пении Нев нет ничего коммерческого. Как только песня закончилась, я перешла к новой песне – недавнему хиту Келли Кларксон. Я побоялась, что, если я перестану играть, Нев перестанет петь, а я не хочу, чтобы она останавливалась. Я могла бы слушать ее часами.

На этот раз я пела вместе с ней. У нас разный тембр, но мы каким-то образом умудрялись сплетать свои голоса в нечто плотное и ослепительное. Когда я играла последние аккорды, из-за двери донесся тихий свист. Мама стояла в дверях, прислонившись к дверному косяку, ее волосы были зачесаны назад и блестели так же, как золотые серьги-кольца, висевшие в ее ушах.

– Вот это голос, Нев. – Она медленно захлопала в ладоши.

Нев застенчиво улыбнулась мне, потом маме, веснушки пылали на ее лице.

Мама оттолкнулась от дверного косяка.

– У тебя широкий диапазон.

Яркие краски в комнате потемнели. Мама права – голос Нев поразителен, но что насчет моего?

Это глупо.

Так глупо.

Но разве она не могла сказать, что у меня тоже приятный голос, даже если она так не думает?

Нев загнула кисти руки.

– Спасибо, Джейд. – Ее голос снова стал тонким и бледным.

Я опустила крышку пианино, пытаясь прогнать свою глупую ревность.

– Мы идем завтракать?

Мы обычно завтракаем по субботам, прежде чем я ухожу к друзьям. Эти выходные – редкое исключение: у меня нет планов на весь день. Рей вместе с Харрисоном, а Лейни так и не ответила на мое сообщение, так что я не уверена, помирились мы или нет.

Не то чтобы мы с Лейни когда-нибудь строили планы…

– Я заказала столик в загородном клубе, – сказала мама. – Подумала, что потом мы могли бы пойти поплавать, на улице так хорошо. Нев, милая, ты взяла с собой купальник? Я сказала твоему папе, что он тебе может понадобиться.

По крайней мере, она не назвала ее «детка».

Я встала и засунула руки в задние карманы своих обрезанных джинсов. Несколько секунд назад я каталась на волнах психоделических цветов, а теперь тонула в мутных водах.

– Он наверху, – ответила Нев.

– Ну, иди возьми его. И ты тоже, Энджи.

Нев бегом поднялась по лестнице. В ее походке была какая-то жизнь, подвижность, которой не было прошлой ночью. Я медленно последовала за ней, оставив свою радость где-то под крышкой пианино.

Нев остановилась на верхней ступеньке лестницы, вцепившись пальцами в стальные перила.

– Все хорошо?

Я коротко кивнула ей.

– Я… я что-то не так сделала?

– Что? – Я попыталась сделать удивленное лицо. – Конечно, нет.

Она убрала руку с перил и пробормотала:

– О’кей. – Но Нев не казалась удовлетворенной этим ответом.

Я схватила свой купальник и запихнула его в сумку вместе с парой джинсов, темными очками, наушниками и книгой. Зная маму: она встретит кучу друзей в клубе, и мы долго будем сидеть в бассейне. Не то чтобы я возражала, если у меня есть возможность послушать музыку. Я только надеялась на то, что она не заставит меня нянчиться с Нев.

Умяв огромный гамбургер, я надела купальник. Слава богу, он хорошо растягивался, потому что я чувствовала себя змеей, которая только что проглотила яйцо. Я вышла из раздевалки одновременно с Нев. Ее полотенце было так туго обмотано вокруг ее миниатюрного тела, что она напоминала буррито.

За обедом мы почти не разговаривали. Ну, я почти не разговаривала. Мама и Нев обсуждали декор их особняка во всех подробностях. Несмотря на то что Нев просила меня внести свой вклад в выбор цветовой гаммы и мебели для ее спальни, я давала весьма расплывчатые ответы, опасаясь, что моя ревность может как-то повлиять на советы. Не хотелось бы, чтобы из-за меня у нее висел зеленый ворсистый ковер на потолке.

Мама уже была на улице, когда мы вышли из раздевалки. Ей удалось занять три шезлонга на солнце. Я бросила сумку на стеклянный столик и расстелила полотенце. Нев вскарабкалась на шезлонг, все еще завернутая в полотенце. Может, ей холодно?

Я вставила в уши наушники и закрыла глаза. После третьей песни я подняла веки и уставилась на пылающее солнце: я смотрела, пока мои глаза не наполнились слезами. Когда же я стала той девочкой, которой необходимо, чтобы мамочка погладила ее по головке? Тьфу… Маме даже не нравится музыка, которая нравится мне, так что ее похвала не будет иметь большого значения.

Единственное признание, в котором я нуждаюсь, – признание Моны Стоун. Мысли о ней заставили меня оглянуться на Нев. Это несправедливо, что я вымещаю свою неуверенность на двенадцатилетнем ребенке. Я вытащила наушники и села на лежак, капля пота скатилась по моей спине.

Мама на другой стороне бассейна болтала с пожилой парой. Если я не ошибаюсь, в прошлом году она переделала их дом на ранчо.

– Хочешь поплавать? – я спросила Нев.

Она умоляюще посмотрела на меня, страдание окрасило ее серые глаза серебром.

– Ты что, не умеешь плавать?

Она не сводила глаз с браслета, поблескивающего на ее запястье. Как и на браслете Тена, там было написано «I rock». В отличие от него у нее вместо серебра было желтое золото.

Несмотря на то что я просто умирала от желания услышать историю, стоящую за этими браслетами, я решила не менять тему.

– Нев?

Я вспомнила о качелях, подвешенных над бассейном, которые мама показала мне пару недель назад. Нев должна уметь плавать. Если бы она не умела, устанавливать такие качели было бы невероятно опасно.

Ее губы наконец приоткрылись.

– Что я такого сделала? – прошептала она.

– Что?

Она смотрела на свои колени, которые выглядывали из-под полотенца, круглые и угловатые, как у новорожденного жеребенка.

– Ты ни разу не заговорила со мной с тех пор, как мы сюда приехали.

Я наклонила голову в сторону, пытаясь поймать ее взгляд.

– О’кей… Мне немного стыдно признаваться в том, что я сейчас скажу.