Раздался тихий скрип.

– Поднесите ватку к его носу, – распорядился эскулап. – Теперь насчет головы. Вижу ягодичные мышцы с ногами, часть спины пострадавшей. И все! Если черепа нет, я так и говорю: нет черепа.

– Ежу понятно, что остальная часть тела в кеглеприемнике, – разозлился Евгений. – Но крови нет. Все о’кей!

– Раз вы можете сами диагноз поставить, зачем меня звали? – с достоинством спросил врач.

– Тяпку верните мне, верните мне Тяпку, Тяпку верните, – заканючил Антон.

– Реактивный психоз, – заключил доктор, – неадекватность оценки. Больной, обретя сознание, отгораживается от действительности, видит сад, цветы, инвентарь для обработки грядок.

– Не, его девчонку зовут Тяпка, – пояснил баритон.

– Реактивный психоз, – упорно твердил Вадим Петрович, – недостаточно изученное явление. Вот, думаю, может, мне кандидатскую написать? Интересная тема: человек видит на дорожке кегельбана свою девушку без головы и…

Снова раздался звук падения тела.

– Просил же вас не болтать про ее башку! – вскипел Евгений. – Опять парень свалился. Давайте нашатырь!

– Вы мной не командуйте! – взвизгнул тенор. – Надо сначала установить диагноз, а уж потом приниматься за лечение.

– Идиот! – рявкнул Евгений.

– Нет, – спокойно возразил врач, – к идиотии обморок отношения не имеет. Реактивный психоз, спазм сосудов, уменьшение количества сахара в крови.

– Не он идиот! – заорал баритон. – Я здесь вижу другого кандидата на роль дебила!

Я наконец-то раскрыла глаза, увидела гору пластиковых кеглей, выплюнула набившуюся в рот пыль и взмолилась:

– Достаньте, пожалуйста, меня отсюда.

– Очнулась! – обрадовался Женя.

– Тяпка жива! – заорал Тоша.

– И как мне поговорить с больной? – выразил недовольство врач. – При общении надо смотреть глаза в глаза.

– Вот тут пролезьте, – посоветовал Евгений.

– Испачкаюсь, – закапризничал эскулап, – измажу халат.

– Лады, скажу боссу, что вы отказались помочь клиенту, – протянул администратор.

Раздался стук, шорох, потом слева показался шар для боулинга.

– Эй! – заволновалась я. – Попросите людей не пользоваться дорожками. Еще попадут в меня мячом.

– Никто не играет, – успокоил меня Евгений.

Я хотела спросить про шар, который выкатился: мол, он-то откуда, если народ больше не сбивает кегли. Но снаряд вдруг закашлял и сказал:

– Разрешите представиться, хирург-ортопед пятой категории, ассистент помощника заместителя ведущего врача третьей палаты седьмого этажа тысяча сто сорок девятой больницы имени Клары Люксембург, будущий кандидат наук Вадим Петрович Бурлаков. А вы кто?

– Степанида Козлова, – представилась я. – Только она Роза.

Вадим Петрович заморгал маленькими глазками на абсолютно лысой голове, потом подтянул к лицу руку с диктофоном и сказал:

– Пациент проявляет неадекватность. Диагноз: реактивный психоз. О какой розе вы говорите?

– Люксембург не Клара, а Роза. Кларой звали Цеткин, – поделилась я знаниями, полученными на уроках истории в приснопамятном институте имени Олеси Иванко. – Еще там кто-то по фамилии Либкнехт[8]был, но я забыла, мужчина это или женщина. Они все умерли.

– Очень печально, но, главное, вы о них помните, – грустно сказал Вадим Петрович. И снова заговорил в диктофон: – Больная перечисляет членов своей семьи, ныне покойных. Диагноз: реактивный психоз.

– Вы еще какие-нибудь слова знаете? – вздохнула я. – Вот у Розы Игнатьевны много болезней на выбор, целый справочник под рукой, а вас, Вадим Петрович, как будто заклинило. Давайте начнем сначала. Что вы хотите?

– Осмотреть вас, – ответил доктор, – описать состояние и сделать прогноз относительно живучести организма. На что жалуетесь?

– На «гребенку», которая прижимает меня к дорожке, – честно сказала я.

– Это не ко мне, а к техникам, – обрадовался Вадим Петрович. – Ох, чуть не позабыл! Надо заполнить анкету. Имя…

– Степанида.

– Фамилия?

– Козлова.

– Цель посещения боулинга?

Я чихнула.

– Будьте здоровы, – вежливо пожелал хирург-ортопед пятой категории и повторил: – Цель посещения боулинга?

Тупой вопрос! Но я взяла себя в руки и спокойно ответила:

– Цель посещения боулинга – поиграть в боулинг.

– Жалобы со стороны здоровья? – продолжил доктор.

– Болит колено, – после небольшой запинки призналась я. – Ушиблась, когда падала.

– Отлично, – похвалил меня Гиппократ. И повторил в диктофон: – Болит колено. На какой руке?

Я захихикала и сказала еще раз:

– Болит колено.

– Это я уже заанкетировал, – пояснил Вадим Петрович. – И задаю следующий вопрос: на какой руке?

– На шее, – стараясь сохранить невозмутимый вид, отчеканила я.

– На шее? – обрадовался врач. – Прекрасно. Реактивный психоз. Путает части тела. В шейном отделе позвоночника нет коленей.

– Можно подумать, они есть на руках! – взвилась я.

– Реактивный психоз, – ликовал хирург, – обижается на справедливые замечания. Диагноз поставлен. Рекомендуемые меры: увезти из боулинга.

– Где вас черти носили? – заорал вдруг Евгений.

– Будете визжать, уйдем, – пообещал хриплый голос.

В ту же секунду мне стало легче дышать, «гребенка» перестала давить на лопатки.

– Вставай, – приказал механик. – В первый раз такое вижу, чтобы человека шар уволок. Ты жрать не пробовала?

– Спасибо за ценный совет, – поблагодарила я, вставая, – в следующий раз, если, конечно, когда-нибудь за очень большие деньги я решусь заглянуть в зал с кеглями, проглочу целиком кирпич, даже не разжевав.

– Тяпонька, ты жива? – кинулся ко мне Антон. – Я ужасно переволновался. Чуть не умер!

– Подпишите бумагу об отказе от претензий, – попросил полный блондин в сером костюме. – Вы же не станете подавать в суд на фирму за то, что сами не отпустили мяч? Ремонт кеглеприемника за наш счет.

– Разве я сломала его? – насторожилась я.

– Нет. Но вот если бы повредили, то тогда…