Марфа посмотрела на него вопрошающе.

– Не похож ты, кавалер, на ветропраха, который часишки с табакерочками закладывает, - сообщила она.

– Нет, я не вертопрах, - согласился Архаров. - Могу весь твой домишко вместе с девками купить.

Она помолчала.

– Твое счастье, Николай Петрович, что не сказал - вместе с девками да с тобой самой впридачу. Тут-то бы и опозорился. Спрашивай, отвечу.

– Часто ли приходят заклады выкупать?

– Иной раз и приходят. Сам видишь, чума. Иной бы и рад выкупить, да на тот свет отправляется.

– Заклад, стало быть, за гроши тебе достается?

– Такое уж ремесло, - отрубила Марфа.

– А куда потом денешь?

– Чума не навек. Кончится - буду разбираться. Иное продать можно. Иное - камни выну, продам особо, оправа - ювелирам, на вес. А есть вещицы, что себе оставлю.

– Ловко ты, Марфа Ивановна, устроилась. Чума тебе и кормилица, и поилица. А что, в последние дни не приносил ли кто заклада?

– У тебя стянули чего? - оживилась она.

Архаров усмехнулся - он уже сообразил, что сводня не брезговала и краденым, но брала только у верных, годами проверенных людей.

– Не у меня. Ищу я человека, который сразу бы много принес - перстеньков с десяточек, сережек пригоршню… понимаешь?

Марфа задумалась.

– И рада бы тебе, сударь, помочь. Да только не приносили. Коли у кого золота с каменьями много прикоплено - тот, вроде меня, будет ждать, пока моровое поветрие пройдет. Сейчас-то сбыть с рук разве что за гроши удастся. А и принесут много - не возьму. Золотишка-то с камушками у меня набралось, а живые деньги - на исходе. Вон, для них не поленилась, за Яузу побежала…

Архаров задумался.

Его попытки понять по крайней мере, кто был тот человек, или же люди, что завладели сундучком с деньгами, пока оказались безрезультатны. Хотя, очевидно, сундучок попал не к фабричным - те бы уж живо пустили в ход и деньги, и побрякушки, потому что оголодали, и Марфа могла об этом знать. Но мало ли на Москве баб, которые, как Марфа, промышляют ручным закладом?

Была еще одна зацепка.

– Ну-ка, взгляни… - Архаров достал из кармана монету. - Такой рублевик тебе в последние дни не попадался? Может, кто заклад выкупал? Или за любовь расплатился?

Марфа разглядела монету и попробовала на зуб.

– Погоди, вроде видала… Отвернись, сударь, не подглядывай.

Архаров честно отвернулся, она достала из-под перин кошелек, высыпала на столик монеты.

– Поворачивайся, ищи.

Архаров поворошил пальцем груду монет, поднес одну к самому носу.

– Таков, да не тот. Вот что, Марфа Ивановна. Я про твои шашни никому докладывать не побегу, а ты сделай милость - как увидишь вдругорядь большой рубль… А ты читать умеешь?

Он достал из кармана последний, четвертый рубль.

– Обучена! - гордо сказала Марфа. - Мой Ванюшка взъелся на меня - пришлось грамоте учиться.

– Гляди - по ободу «Санкт-Петербургского монетного двора», а вензель под государыней - московский, с «мыслете».

– И точно!

– Коли попадет к тебе такой здоровенный рубль, да еще с особинкой, - дай мне знать. А я в долгу не останусь.

– Меченую монету ловишь? - вдруг спросила она. - И кому ж ты ее подсунул? Да ты не кобенься, прямо говори. Я когда с Ванюшкой моим жила, и не на такое нагляделась.

– Да что за Ванюшка-то?

– А душегуб Ваня Каин! - гордо и весело произнесла Марфа. - Что сперва главным вором на Москве был, а потом на службу к государыне подался и все воровство враз повывел. Слыхивал про такого?

Архаров присвистнул. Такое сожительство многое в Марфе объясняло.

– Слыхивал. Тот вор, что в полицию прошел служить, что ли?

– Он самый. И знал бы ты, как при нем на Москве тихо жилось!

– Как же он с ворьем сладил? - полюбопытствовал Архаров. - И как его ворье за такое рвение не пришибло?

– А давай я тебе сказочку скажу, - вдруг предложила Марфа. - Я ведь, сударь мой, однажды точно тот же вопросец ему задала. Как тебя-де до сих пор терпят? А он мне - сказочку. Слушай. Завелись у одного хозяина в амбаре крысы. Здоровенные, хитрые, злобные, сладу нет. Пошел он, купил кота. Кот - тридцати фунтов весом, гладкий, клыки, когти - все котовье снаряжение, как полагается. Запустил в амбар. Утром приходит - крысы кота сожрали. Идет опять, покупает другого кота, в сорок фунтов, когти в вершок, клыки как у пса. Запускает в амбар. Наутро - одни косточки. Ну, что делать? И говорит ему кум - вон на помойке рыжий котишка есть, облезлый, никакого вида, попробуй-ка его. Хозяин, делать нечего, идет рыжего кота звать. Тот согласился, пошел ночевать в амбар. Утром хозяин глядит - все крысы передушены, кот лапой рыльце намывает. Как так - спрашивает, тут же у меня не коты, львы жизни лишились, как это крысы тебе поддались? А котишка и отвечает: это потому, что они - крысы, а я - кот!

– Занятная сказка, - оценил Архаров.

– Мудрая сказка, - поправила Марфа. - Я это уж потом поняла. А теперь ступай, сударик, Фаншета заждалась. Лучшую девку тебе отдаю. Сама бы легла - так ведь Никодимка обидится.

Архаров усмехнулся - умела Марфа Ивановна валять дурака.

– Погоди, еще вопрос.

– Спрашивай.

– Сказывали, потайные кабаки завелись. Так не присоветуешь ли, где искать?

– А не присоветую! - отрубила Марфа. - За себя я сама ответчица, а добрых людей подводить под розыск не желаю! Ступай, ступай, батюшка, к Фаншетке!

* * *

Архаров знал, что с ним ложатся за деньги, и большой беды в этом уже не видел.

Дунька-Фаншета привела его в свою каморочку на первом этаже. И встала у постели, опустив руки, ожидая от кавалера хотя бы слова.

Свечка на столе тоже ждала - чтобы погасили.

В ее неярком свете Дунька-Фаншета казалась совсем юной и невинной - вроде тех монастырок, которые свели с ума влюбчивого Левушку.

Она подняла свои раскосые глазищи - личико было немного испуганным.

Архаров же смотрел на Дуньку исподлобья, словно бы собираясь с духом.

Всякий раз, когда нужно было говорить женщинам необязательные и ненужные слова, он недоумевал - да ведь и без того все ясно. Глаза в глаза, узкая каморка, жалкая свечка - да ведь и понятно, что за все это будут плачены деньги.

Правда, до сих пор Архаров имел дело с женщинами постарше, поопытнее, и его устраивало их деловитое отношение к его надобности. Они многих слов и не просили. А эта - совсем молоденькая, кто ее разберет… дернул же черт Марфу подвести ему самую свежую из девок!