– Я приду потом. Позже. – Сейчас она нужна племяннику. А Шарлотте нужна только щетка.

Оливия бежит к машине, хватает Джоша за локоть. От неожиданности он отмахивается и попадает ребром ладони ей по скуле.

Она отступает, трет ушибленное место.

– Это за что?

Джош показывает на машину.

– Едем.

– Я тебя не брошу. – Он напуган и растерян, и она знает, что не уйдет от него, тем более теперь, когда начинает понимать, почему Шарлотта предупредила ее насчет Дуайта. Неужели знала? Неужели знает, где Лили сейчас? Неужели сестра убегала от отца?

– Едем, – повторяет Джош и тянется к ручке.

– Хорошо, едем.

Он открывает дверцу и падает на пассажирское сиденье.

Оливия наклоняется, чтобы закрыть ее за ним, но останавливается.

– Мужчина на фотографии, ты уверен, что уже видел его? – спрашивает она, из последних сил надеясь, что ошибается, что ошибается он, приняв Дуайта за кого-то другого. Джош кивает. – Он – мой отец. Твой дедушка.

По его щеке катится слеза.

– Знаю.

Щиплет в глазах. Дышать больно, как будто сломано ребро.

– Когда ты встретился с ним?

– До. – Он трогает бейсболку в том месте, под которым у него шрам.

«До» означает до травмы головы.

Оливия отводит глаза. О боже. Она переводит дух.

– Он тебя толкнул? – Ей нужно подтверждение.

Джош кивает, потом качает головой.

– Ты не уверен? – хмурится она, и он после короткой паузы пожимает плечами.

– Не видел.

Она смотрит на него вопросительно. Не видел что?

– Ты не видел, кто тебя толкнул, но думаешь, что это был он?

Джош снова пожимает плечами.

Оливия нервно барабанит пальцами по стеклу. Он не уверен. Остается шанс, что он принимает Дуайта за кого-то другого. Можно позвонить отцу и спросить, почему он в Сан-Диего. Имеет ли это какое-то отношение к Лили? Знает ли он, где она? Не из-за него ли она пропала?

Не от него ли убегает?

Не от него ли пострадал Джош?

Недоверие вбивает клин между ее сомнениями и тем, что она видела в доме собственными глазами. Что может заставлять Дуайта преследовать Лили по прошествии четырнадцати лет?

Только одно. Если Лили знает о нем что-то, что стало известно лишь теперь. Но что это может быть?

На память приходит Бентон Сент-Джон.

Нет, в это она не верит.

Один телефонный звонок, и можно получить ответы на все вопросы. Вот только скажет ли он ей правду?

Это Итан, Принцесса. Он отец ребенка Лили.

Может быть, это Дуайт солгал.

Нет, нет, нет. Это невозможно. Он не поступил бы с ней так. Он знал, как оскорбила бы ее такая ложь.

Оливия закрывает дверцу, роется в сумочке на заднем сиденье, ищет «Мальборо» и зажигалку. Руки дрожат, и закурить удается только с третьей попытки. Она смотрит на дом и думает: а если вернуться и спросить Шарлотту, что ей известно о Дуайте и Лили. Но нет, мать сейчас слишком взвинчена после учиненного Джошем погрома. Разговора не получится. К тому же Джош не в духе и хочет уехать.

Она глубоко затягивается и качает головой. Скорее всего, Джош ошибся. Шарлотта преувеличивает. Дуайт не жестокий человек.

Но он же значился подозреваемым в нераскрытом деле об убийстве, возражает Оливия сама себе, мысленно возвращаясь к Бентону. Ту смерть сочли в конце концов результатом несчастного случая. Но что, если в обоих делах есть что-то, о чем она не знает?

Шарлотта должна знать.

Оливия уже делает шаг к дому, но останавливается. Сначала надо поговорить с Эмбер. Эмбер поможет разобраться во всем и не позволит сойти с ума от мысли о том, что ее любимый папочка – убийца, допустивший физическое насилие в отношении собственного внука. При мысли об этом ей стало нехорошо.

Стоп. Да стоп же.

Разум уводит ее в кроличью нору.

Жонглируя телефоном и сигаретой, Оливия открывает журнал звонков. Пепел обжигает палец, она жонглирует телефоном, но он падает на землю.

– Алло? Алло? Лив, это ты?

Голос Блейза доносится из травы. Должно быть, пытаясь удержать телефон, она случайно коснулась его имени в списке. Первый импульс – поцеловать телефон. Блейз выслушает, а потом скажет, что вся ее логика неверна. Дуайту пришлось несладко, и репутация у него далеко не блестящая. Но он хороший человек.

– Лив, я знаю, что это ты. Я слышу твое дыхание.

Она прижимает телефон к уху.

– Извини. Случайно вышло.

– Подожди. Не отключайся. Что-то не так. – Похоже, Блейз уловил какие-то тревожные нотки в ее голосе.

Оливия закрывает глаза и считает до пяти. Выдыхает.

– Все хорошо. – Она говорит медленно и спокойно, надеясь, что получается в итоге близко к нормальному.

– Я слышу. У тебя не все в порядке. Что происходит? Поговори со мной, – просит Блейз, и она уже почти поддается, но тут Джош распахивает дверцу.

– Едем.

– Да, да, едем, – отзывается Оливия и бросает в трубку: – Мне надо ехать. – Закончив разговор, она набирает номер Лукаса и оставляет голосовое сообщение: «Позвони мне. Срочно. Когда вернешься, загляни к маме. Джош разбил окно в передней. Нужно починить. – Она смотрит на дом, находит взглядом окна кабинета Дуайта и добавляет: Сделай одолжение. Спроси у мамы насчет Лили. Думаю, родители знают, где она живет».

Закрыв телефон, Оливия еще раз смотрит на дом. Адрес Лили должен быть там, в каком-нибудь файле на компьютере. В любом случае ей нужно удалить запись с Джошем с камеры видеонаблюдения. Офицер Кербело может позвонить и попросить проверить. Но еще лучше, если она съездит туда сама. Должен же кто-то знать, куда отправилась Лили.

Оливия бросает погасший окурок, давит его каблуком и садится в машину. Джош отвернулся к окну и на нее не смотрит. Рюкзак стоит на полу между ног.

– Тебе нравятся графические романы? – спрашивает она, думая о «Хеллблейзере» в центральном кармашке.

Он смотрит на нее странно, оттягивает губу, и сердце как будто сжимают тиски. Так делала Лили.

– Нарисуешь мне свою историю? Покажешь, что случилось с мамой и тобой? Как ты попал сюда? Нарисуй то место, куда, по-твоему, ушла твоя мама. Может быть, дом какой-то ее подруги. Или место, где вы бывали вдвоем. Пусть это будет что-то вроде комикса. – Может быть, ей удастся понять картинки и без его объяснений. – Она где-то там, Джош. И мы найдем ее.

Он кивает.

– О’кей.