– А с чего вы, вообще, поехали? — чуть помолчав для соболезнования, спросил Александр Андреевич. — Ты ж, Ефим Алексеевич, был уже главным механиком тагильских заводов. Али мало платили?

– Грех жаловаться, были в достатке, — мотнул головой старший. — Однако ж они, тоись хозяева́, мечтаниям нашим и придумкам ходу не давали. Вишь ли, невыгодно энто им. Путя железные приняли, а машину паровую — для тяги — нет. Потому как для машины лесов на дрова не хватат, а óгля пóблизи нету. Зато людей и лошадей, нычить, в избытке. Имя и пользуются. Тады как у вас…

– Тогда как у нас, — подхватил Баранов, — все наоборот: уголь есть, а людей, да и лошадей, нехватка. Другое у нас, уважаемые механики, — железа своего пока что очень мало. Руду, слава богу, нашли, завод железодельный ставить будем, но сталь и чугун получим не ранее, чем через три-четыре года, тогда и телега ваша на «ура» пойдет. Но до той поры, мастера мои драгоценные, предлагаю вам заняться машиной для военного парохода. Очень уж иноземцы браконьерствуют в наших водах российских, все подряд изничтожают, и нет на них никакой управы. А будет пароход — мы им быстро укорот дадим, зарекутся лезть без спросу куда ни попадя. Один паровой фрегат мы построили, да вот машина для него слабосильная — надо бы помощней. Второй заложили… Кстати, машин паровых нам немало понадобится — и больших, и малых. Дороги железные по всей Русской Америке пролягут, без дорог нашему хозяйству не подняться, а без хозяйства нас быстро сожрут. Желающих много найдется. И вот еще что. Наш рудознатец Антон Козырев масло каменное нашел. Горит оно знатно, жарче дров и угля. Так что покумекайте, как его к паровым машинам приспособить.

– Мы уже кумекали, — сказал Мирон. — Сделаем. Так, батя?

– Так, сынок. Костьми ляжем, а изделаем, — твердо ответствовал отец.

– Заранее спасибо, уважаемые Ефим Алексеевич и Мирон Ефимович, — поклонился Баранов, приведя Черепановых в великое смущение. — Идите, устраивайтесь с жильем. Покуда в казарме поживете, а там и дом поможем поставить.

– Ваше благородие, — сказал Мирон, — мы тута видали у солдат ружья шибко старые…

– Да, — кивнул правитель, — это наша беда: мало новых штуцеров. А что, вы и по ружейным делам способные?

– Дык у меня задумки имеются… — Мирон поискал глазами по рабочему столу Баранова, на котором лежали бумаги и стояла чернильница с торчащим из нее гусиным пером. — Дозвольте чистый лист и перышко?

– Давай!

Мирон хотел чертить гусиным пером, но увидел на столе свинцовый карандаш и схватил его: им-то куда как удобней!

Баранов и старший Черепанов, подойдя, молча смотрели, как на бумагу ложатся уверенные линии. Очень быстро стало ясно, что это — рисунок ружья, но какого-то странного: в казенную часть его было вставлено что-то вроде небольшого колесного обода с отверстиями по всему кругу. Мирон его так и назвал — обод.

– Обод краем надеваешь на прорезь в казеннике и закрываешь сверху замком, — пояснял мастер. — В дырки заране вставлены заряды с пулями, а гильзи у них с поджигами. Обод рукой двинул, гильзя с зарядом стала в ствол, на спусковой крючок нажал, и боек бьет в поджигу. Стрелил и двинул обод дальше. Стрелил и двинул, пока заряды в ободе не кончатся. Замок открыл, обод пустой сменил на заряженный и стреляй сызнова…

Мирон удивился молчанию и поднял голову: отец и правитель стояли с раскрытыми ртами и глазами навыкат.

– Ни хрена себе! — только и вымолвил Ефим Алексеевич. — Как же енто ты дотумкал?

Правителя интересовало другое:

– Это сколько же выстрелов в минуту можно сделать?!

– Нну… не знаю… — замялся Мирон. — Десяток или больше… Весь обод можно расстрелять… Тута друга загвоздка — патроны! Бумажны трубки для пороха и пули не годятся — надо медные и поджигу в них сразу вставлять. И патронные ободья заране готовить, скоко надобно.

– Да-а, работенки невпроворот! — покачал головой старший Черепанов.

– Зато ружья у нас будут, каковых ни у кого нет! — восхитился правитель. — С ними нам сам черт не страшен!

Глава 20

Лето 1818 года

Леонтий Андрианович Гагемейстер с удовольствием стоял на мостике фрегата «Святой Николай», под всеми парами направлявшегося к Гавайским островам. То есть Сандвичевым, как, повторяя Кука, называли их все иноязычные мореплаватели. Это было первое серьезное плавание железного парохода, до того сделавшего пару пробных каботажных рейсов между Ново-Архангельском и Шелиховым, новым поселением на полуострове Голикова в глубине залива Кука. В этих рейсах за работой паровых машин (их было две) следил сам глава нового управления механики Ефим Алексеевич Черепанов. Машины работали на каменном угле и показали себя наилучшим образом.

По предложению Баранова Леонтий Андрианович возглавил Адмиралтейство РАК с повышением до капитана II ранга и одновременно принял командование фрегатом, первенцем Тихоокеанского парового флота, как несколько напыщенно сказал о нем главный правитель Русской Америки при освящении корабля. Однако хоть и пафосно сказал, но был совершенно прав, потому что на стапелях новоархангельской верфи заложили еще один фрегат, в Якутате — два паровых бота. А это недвусмысленно утверждало: Тихоокеанскому флоту России — быть!

Адмиралтейство же формально существовало уже больше десяти лет, с той поры как в Якутате построили шхунку «Авось», на которой камергер Резанов ходил в Калифорнию. Вот только настоящего главы у него не было, а у Баранова, как говорится, руки не доходили, да и в морском деле он ничего не смыслил. Поэтому согласие Гагемейстера губернатор воспринял с превеликой радостью и, зная довольно-таки молодого (всего-то тридцать семь лет!) капитана как честнейшего и бескорыстного человека, втайне надеялся передать ему бразды правления Русской Америкой, о чем уже отправил письмо в Петербург. Самому-то Александру Андреевичу перевалило уже за семьдесят, и годы неумолимо брали свое, а это «свое» целиком состояло из сил и здоровья.

Отправляя «Святой Николай» в столь дальний вояж по открытому океану, главный правитель ознакомил капитана с коротенькой историей отношений Компании с Гавайями и дал инструкции к дальнейшему.

История действительно была весьма коротка.

В 1813 году в Ново-Архангельск пришел промысловый бот «Уналашка», который уже давно считался пропавшим без вести. Бот с двумя десятками промышленных, среди которых были и русские, и алеуты, унесло ураганом осенью двенадцатого года. Оказалось, протрепав суденышко две недели свирепыми штормами, ураган доставил его к тропическим островам, чудесным образом стихнув у неведомых берегов.

Исхудавших, обросших и оборванных промысловиков встретили темнокожие курчавые воины в набедренных повязках с копьями наперевес. Местный князек Каумуалии попытался взять пришельцев в плен, однако получил