Я поинтересовалась, действительно ли Мойра верит, что это череп помог найти кота. Она задумалась на мгновение.

– Когда люди спрашивают ньятитас, они верят. Вот что важно. – Мойра подумала еще и добавила с усмешкой: – Не могу сказать, было это совпадением или нет. В любом случае мы нашли кота!

На любую исполненную молитву можно смотреть как на совпадение или закономерность. Я поехала в Ла-Пас не затем, чтобы установить, обладают ли ньятитас магической силой. Мне были интересны такие женщины, как донья Эли, донья Ана и сотни других людей на Фиесте, которые пользуются поддержкой мертвых, чтобы лишить мужчин, управляющих католической церковью, исключительного права на доступ к божественному. Пол выразился откровенно: черепа – «технология для ущемленных людей». Для ньятитас нет неважных проблем, будь то в любви, в семье или в школе. И они выслушивают всех.

Вот так путешествуешь по всему свету, чтобы навестить мертвецов, а затем обнаруживаешь, что все это время они были у тебя на заднем дворе. Когда я вернулась в Лос-Анджелес, меня поджидало мое похоронное бюро UndertakingLA и его многострадальный директор Амбер, которая организовывала кремации и утешала горюющих родственников, пока я просила боливийский череп помочь мне с паевым инвестиционным фондом.

UndertakingLA организовывало для миссис Шепард естественные похороны без бальзамирования. Вдохновленная тем, что я видела в путешествии, я вернулась к работе с ощущением новой цели. Мне хотелось бы, чтобы скорбящая семья с любовью подготавливала тело к похоронам, укутывая его в саван ручной работы, расшитый павлиньими перьями и пальмовыми листьями. На рассвете мы со свечами в руках, разбрасывая лепестки цветов и напевая на ходу, повели бы траурную процессию к могиле.

Эти похороны – если вкратце – были не такими.

К тому времени, как тело миссис Шепард оказалось в нашем зале для подготовки тел, она была мертва уже шесть недель, которые провела в пластиковом пакете в холодильнике лос-анджелесского морга. Мы с Амбер встали по сторонам от нее и расстегнули мешок. Под глазами миссис Шепард начала образовываться плесень, расползаясь по шее и плечам. Живот ввалился и стал цвета морской волны (что было вызвано распадом красных кровяных клеток). Верхние слои кожи голеней начали отслаиваться. Мешок стал похож на болото, и миссис Шепард купалась в собственной крови и физиологических жидкостях.

Мы вынули ее тело из пластиковой тюрьмы и отмыли мыльной водой, которая стекала со стального стола и исчезала в маленьких дырочках в полу. Амбер отмывала ее волосы, когда-то седые, но теперь окрашенные кровью в коричневый цвет, изо всех сил стараясь удалить пятна плесени с черепа. Мы трудились молча – что-то в состоянии разлагающегося тела делало нас не такими разговорчивыми, как обычно. После того как мы насухо вытерли миссис Шепард, стало ясно, что жидкости не перестали из нее выделяться. Если бы UndertakingLA было обычным моргом, то у нас в руках были бы все козыри (целлофановая пленка, подгузники, химические порошки, даже пластиковые костюмы с головы до пят), чтобы победить эти метко названные «протечки». Но кладбище естественного погребения не примет на захоронение тело, обернутое или натертое какими бы то ни было химическими веществами.

Мы переместили миссис Шепард прямо на ее саван, надеясь завернуть ее поплотнее, чтобы из нее не смогли просочиться жидкости. Амбер собственноручно сшила этот саван из неотбеленной хлопковой ткани. У родственников умершей было мало денег, и мы старались сэкономить на всем, на чем могли. За день до этого я получила сообщение от Амбер: фотографию чека из JoAnn’s Fabrics[23] с подписью «Угадай, кто только что сэкономил родственникам миссис Шепард 40 % стоимости савана на баллах JoAnn’s Fabrics!» Готовое изделие было очаровательно, с завязками и ручками для переноски (хоть и без павлиньих перьев и пальмовых листьев).

* * *

Укутанную в саван миссис Шепард уложили на заднее сиденье микроавтобуса, два с половиной часа везли на восток через Внутреннюю Империю (обманчивое название, похожее на те, что встречаются в книгах Толкиена, обернулось всего лишь скоплением пригородов) и, наконец, доставили в пустыню Мохаве. О том, что приехал в пустыню, узнаешь не по изменению ландшафта, а по рекламным щитам казино, зазывающих на выступления все более устаревающих знаменитостей (за эту поездку: Майкл Болтон и Ludacris). И вы точно в пустыне, если видите деревья Джошуа, юкки коротколистные, с их шипастыми ветвями, устремленными в небо в причудливых сьюзианских позах[24].

Кладбище Джошуа-Три было отнюдь не задумано как естественное кладбище. Здесь, как на многих (с умом организованных) кладбищах, выделили часть земли под естественные погребения. Расстояние до Джошуа-Три зачастую делает его недоступным для обычной лос-анджелесской семьи. Мы, жители Лос-Анджелеса, предпочли бы держать своих усопших поближе к дому, но где? Форест-Лон, одно из кладбищ для знаменитостей, настаивает на тяжелых склепах и не допускает естественного погребения. Исключение делается для иудеев и мусульман – представителей религий, которые требуют естественного погребения умерших. Но и в этих случаях требования соблюдают формально – в бетонную яму склепа символически добавляют немного земли.

Недавно сектор естественного погребения открылся на кладбище Вудлон в Санта-Монике. Но чтобы выкупить там участок, вам придется заплатить несколько тысяч долларов «зеленого» сбора, и это несмотря на то, что естественное погребение организовывать проще (если вам хочется от досады покричать в подушку, я подожду).

Сектор естественного погребения на Джошуа-Три открылся в 2010 году. Всего было выделено шестьдесят участков земли, огороженных низким деревянным забором, и сейчас сорок из них уже заняты. Крохотный сектор естественного погребения, несравнимый с просторами окружающей его пустыни, еще больше подчеркивает, насколько смехотворны наши современные программы захоронения. Когда-то вся земля в мире могла быть местом погребения. Мы могли похоронить тело на ферме, на ранчо, на церковном дворе – везде, где бы ни захотели. В некоторых штатах до сих пор разрешено погребение на частной земле. Но Калифорния к ним не относится, и наших покойников сгоняют в небольшие загоны в пустыне.

Один из священников, которых я встречала в Японии, Масуда-дзюсеку, слышал, будто процент кремаций в Америке вырос в том числе и потому, что мы опасаемся нехватки земли для захоронений. Он не понял нас.

– С точки зрения японца, Соединенные Штаты – огромная страна. Там так много земли, что можно с легкостью обустроить обширные кладбища со множеством могил.