я подвезла его до виллы “Марина” где-то в половине девятого. О том, насколько это важно, можно будет судить, когда будут готовы лабораторные экспертизы об отравлении доктора Бьесго, погибшего, по нашим сведениям, вечером во вторник, хотя его тело наши коллеги из Суансеса обнаружили в среду утром. Однако точное время смерти еще предстоит установить.

Редондо снова ненадолго прервалась, изучая свои записи и схемы на доске, будто проверяя, не пропустила ли что-то. И перешла к следующему пункту:

– Кажется, сеньору Онгайо удивила и расстроила весть о смерти доктора. Но эта женщина всю жизнь заключала сделки, она умеет лгать и манипулировать. У меня такое ощущение, что она солгала мне во многом, но прямо сейчас против нее у нас имеются только эти догадки и ничего больше.

Редондо глубоко вздохнула, словно пытаясь привести мысли в порядок.

– На данный момент мы имеем три трупа, первому из которых, вероятно, более пятидесяти лет, и именно эта находка, похоже, послужила спусковым крючком для остальных убийств. И нельзя исключать, что убийств может быть больше. Педро Саласу было шестьдесят четыре года. Давиду Бьесго – семьдесят два. Возрастной диапазон позволяет предполагать, что убийце примерно от шестидесяти до семидесяти пяти лет. Может, мы имеем дело с психопатом, хотя, судя по modus operandi, дело не в психопатии, а в связи между жертвами. В любом случае для составления криминологического портрета убийцы, если это действительно одно и то же лицо, придется подождать результатов судебно-медицинской экспертизы.

Прежде чем обратиться к подчиненным, Редондо постаралась взвесить, имеются ли какие-нибудь замечания по изложенному у нее самой.

– Есть комментарии? – наконец спросила она.

Сабадель опустил взгляд. Он знал, что его усилия пока не принесли результата, так что его нынешняя задача сводилась к тому, чтобы узнать, как очутился бог Тлалок на вилле “Марина”. Гребаная зеленая кукла, думал он. Его раздражало, что никак не получается установить эту связь, а установить ее должен был именно он. Такое в отделе случалось нечасто. Его бесило, что вот уже почти год следственным отделом руководила лейтенант Редондо, хотя вообще-то он чувствовал себя куда более подходящей кандидатурой на эту должность, чем эта истеричка с манией чистоты. Разве полиция – место для домохозяек? Конечно, нет. Вот то-то.

– По-моему, – заговорил Ривейро, не умевший читать мысли Сабаделя, – обнаружение останков младенца сработало как детонатор для последовавших затем убийств, хоть я не уверен, что это дело рук одного человека, – способы совершенно разные. Убийство Педро Саласа похоже на месть в припадке ярости. В него стреляли в упор, убийца стоял прямо перед ним. С врачом расправились куда более изощренно, по-женски, всем нам известно, что среди убийств посредством отравления пропорция составляет семь к одному в пользу женщин.

– Это правда, – согласилась Редондо, – но чтобы составить портрет преступника, нам нужны результаты всех экспертиз. Сначала необходимо узнать “что”, а потом выяснять “как” и “почему”.

– Я как раз об этом думала, – подала голос Марта Торрес. – О “почему”. Я не вижу мотива. Возможно, ребенка даже не убивали, а если и так, то срок давности преступления истек. Зачем кому-то убивать из-за того, что нашли давние останки?

– Это нам и предстоит установить, Торрес, – ответила Редондо. – Мотив, причину. Похоже, вместе с ребенком похоронили какие-то тайны.

– Когда потревожишь мертвеца, ничего хорошего не жди, – ко всеобщему изумлению, вдруг изрек агент Субисаррета, который обыкновенно отмалчивался на собраниях.

– Да уж, – сказала Валентина. – Возможно, тут нам поможет геопрофилирование.

Она указала на карту, припомнив методы расследования, которые изучала в отделе поведенческого анализа Центрального разведывательного подразделения судебной полиции Испании. В Мадриде она провела всего две недели, пару лет назад прошла там интенсивный курс, предназначенный не только для специалистов, но и для психологов-криминалистов гражданской гвардии и некоторых подразделений спецназа. За те насыщенные две недели у нее сформировались как собственная точка зрения, так и обширная база для работы на годы вперед. Хотя отдел поведенческого анализа был первым отделом, занимающимся психологическим анализом насильственных преступлений в Испании, там использовались уже проверенные методы, заимствованные у британского Скотланд-Ярда, французской Сюрте и американского ФБР.

Валентина обозначила точки, где были найдены три тела. Ребенок – в Суансесе, Педро Салас – в Суансесе, доктор – в Ла-Таблии. Он жил в Сантандере, но ездил к сеньоре Онгайо в Комильяс, и это был его последний визит. Где разместить его на карте?

Коллеги вопросительно смотрели на нее.

– Ищешь точку привязки, да? – спросил Ривейро, с которым Редондо подробнее, чем со всеми остальными, делилась мадридским опытом и вообще обсуждала возможные способы криминального профилирования.

– Точку привязки? – не поняла Марта Торрес, самая молодая сотрудница в отделе.

– Да, именно ее. – Не отрывая пристального взгляда от карты, Редондо продолжила: – Точка привязки – место, связанное с убийцей. Это в случае, если у нас один убийца. – Она начертила на карте круг. – По месту совершения преступления можно определить и особенности поведения самого убийцы. Преступления совершаются не слишком далеко от его собственного местонахождения, чтобы успеть скрыться, но и не слишком близко, чтобы ненароком себя не выдать… Чаще всего преступления совершают в так называемой зоне комфорта, но не думаю, что в нашем случае все именно так. Это вряд ли случайные жертвы, скорее всего, их устранили по какой-то конкретной причине, связанной, вероятно, с прошлым самого убийцы.

В комнате ненадолго повисло молчание, будто все пытались найти ответы на карте.

– Предполагается, что убийца должен жить внутри круга, который вы нарисовали? – спросила Марта Торрес.

Круг – точнее, эллипс – соединял Сантандер с Комильясом и включал в себя Суансес, Торрелавегу, Сантильяну-дель-Мар, а также большой участок Кантабрийского моря.

– Не совсем. Для точного определения точки привязки нам потребуются все данные экспертизы – важно знать не только место, но и время совершения преступления, в каких временных рамках действовал убийца. Я лишь показала здесь “гипотезу круга”, а смысл в том, чтобы отметить места преступления на карте, взяв в качестве конечных точек диаметра две самые удаленные точки. В случае с отравленным доктором я расширила диаметр до Сантандера, учитывая, что он проживал там, и до Комильяса, откуда он выехал незадолго до смерти. Центральная часть круга – это наиболее вероятное место жительства убийцы. Но мы, естественно, не можем быть в этом уверены, особенно в случае врача, потому что нам еще только предстоит узнать, где он был отравлен.

– Ну, согласно этой гипотезе, – вмешался капрал Камарго, – убийца должен находиться где-то в Суансесе или в Сантильяне-дель-Мар.

– Это густонаселенные места, – вздохнула Редондо, – поэтому надо немедленно взяться за дело. Сабадель, думаю, ты уже знаешь свою