– А что же не зашли? – спросил Павел Петрович.

Было видно, что он не понимает, что за люди в его доме, включая Яниса, и это его сильно раздражает. Этот человек привык контролировать все вокруг, а уж свой дом и подавно. Сейчас же все словно рушилось, и это пугало и бесило одновременно.

– Вы не поверите, но на меня бессовестно опорожнилась птичка, – сказал Савелий, сам понимая, что говорит чушь. – Когда я помахал этому человеку в ответ и начал слазить с дерева, именно в этот момент мне и прилетело прямо на белую футболку. Я не мог пойти в таком виде в дом, и потому пришлось идти обратно в гостиницу. Футболку я постирал, – уже не так уверенно сказал Савелий, – так что доказать свои слова не могу.

– Ничто не звучит менее достоверно, чем правда, – сказал Янис. – Мне он жутко не нравится, – констатировал он как факт, – но я ему верю, – вывел он свой вердикт.

Следователь как-то недовольно взглянул на Яниса, но, видимо, решив что-то и для себя, не так уже радостно пробубнил:

– Ладно, сейчас подпишете протокол, подписку о невыезде, и пока идет следствие, будьте в городе Сочи.

– Я не могу, у меня работа! – возмутился Савелий, но Станислав Сергеевич посмотрел на него так грозно, что тот замолчал, видимо, соображая, как взять внеочередной отпуск.

– А сейчас, милые мои, – потер руки в предвкушении работы полицейский, – в связи с открывающимися новыми обстоятельствами будем повторно с вами со всеми разговаривать. Составлять картину, так сказать, где кто был поминутно, потому как из сада это мог сделать каждый. Арбалет – это даже не пистолет, тут особой сноровки не надо. Нажал на курок – и все, тихо, но быстро. Тем более вот у хозяина дома они все как специально на стене висят, словно сами просятся на преступление. Помните, как у классика: если в первом акте на стене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить во втором. Ну не дословно, конечно, но суть такова. А у вас тут не одно ружье, у вас тут целый арсенал. Давно уже пора ввести разрешение на арбалеты, хотя бы на охотничьи, хотя скажу по секрету, что убить можно и из обычного китайского, вот так. Ну что же, жду вас по очереди в своем кабинете, – сказал следователь и исчез из столовой.

– Никого не покоробило, что он назвал мой кабинет своим? – спросил Павел Петрович, но его вопрос остался без ответа. Всех сейчас волновало немного другое.

* * *

В кабинете Павла Петровича следователь, по его собственному высказыванию, сделал комнату для допроса свидетелей и важно стал приглашать посетителей. Домочадцы разошлись кто куда в ожидании, когда наступит их очередь. Единственное место, которое оставалось пустым, был зал для торжеств, все как прокаженного боялись его, словно тот мог поглотить в себя еще кого-то. Так, как сделал вчера с Ники – безвозвратно. Янис же решил кое-что проверить и направился в нежеланное в доме место.

Перед этим к нему подошла Кира и тихо спросила:

– Как твоя фамилия?

Он усмехнулся и ответил:

– Ну наконец-то я стал тебе интересен.

– А мы уже перешли на «ты»? – ответила она вопросом.

– После того, что между нами было, у нас нет другого выхода, – довольно констатировал он. – А фамилия моя слишком известная, чтобы я вам ее называл, – пошутил он цитатой из фильма.

– А если серьезно? – спросила Валя, которая, оказывается, тоже подкралась и решила поучаствовать в допросе.

– Валентина, вы лезете не в свое дело, – попытался отодвинуть ее от них Янис, но у него ничего не вышло.

– Как не в свое? – возмущалась та, напирая на него своей могучей грудью. – Я чувствую ответственность, что втянула подругу в вашу авантюру.

– Вы совсем уже рехнулись или это вчерашнее шампанское на вас так действует? – возмутился Янис. – Это вы втянули меня, и авантюра была исключительно ваша, даже Кира здесь идет только соучастницей.

– Фамилия, – повторила та, как ей казалось, грозно глядя в глаза. На самом деле со стороны смотрелось, будто ее мучают колики в животе.

– Моя фамилия Леппик.

– Странная фамилия, – сказала Кира, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Ну конечно, куда нам до Гуся, – съязвил он, не удержавшись. – Нормальная фамилия, просто мои предки из Прибалтики.

– А ты часом не фашист? – грозно поинтересовалась Валентина. – А то у вас там сейчас это модно.

Янис не успел ответить, как к ним подошел Савелий. Он пришел в себя и теперь был несколько уверенней, чем час назад.

– Кира, нам надо с тобой поговорить, давай отойдем, – предложил он, игнорируя Яниса и Валентину.

– У меня нет секретов от подруги и любимого, – ответила ему Кира, – можешь говорить здесь.

На самом деле то, с каким усердием она старалась не смотреть ему в глаза, указывало, что этот человек ей еще не безразличен. У Яниса от этого понимания свело желудок и стало противно во рту, словно он съел что-то протухшее.

– Не говори чушь, – раздраженно сказал Савелий. – Я оценил твой спектакль для родителей, даже поражен твоей находчивостью с предъявлением лжеменя, но тут, я думаю, Валентина поработала. – На этих словах Валя хотела ответить самоуверенному бородачу, но он не дал ей шанса, а грубо продолжил: – Но нас связывают не только твои нежные чувства обиды, но и работа. Я знаю, что ты уволилась, но удалять презентацию для подачи на грант – мелко и пакостно.

– Не так уж и мелко, если ты здесь, – уже не так уверенно сказала Кира.

Янис понимал, что этот человек сейчас давит на нее, как, видимо, давил весь период их отношений, но лезть не стал. По старой привычке – нельзя сделать кого-то счастливым насильно. Только горький привкус досады и чего-то еще ощущался во рту. Возможно, это было доселе незнакомое ему чувство – ревность.

И вот когда Кира с этим самовлюбленным болваном, украшенным бородой, пошла разговаривать в сад, Янис с острым чувством досады направился на второй этаж, в зал, который вчера стал роковым для этой семьи. Если сказать пафосно, то разделил ее жизнь на до и после. Но, к удивлению, большой зал с колонами не был пуст – маленький Петя стоял у клеток с голубями и неуклюже, как это умеют только дети, пытался кормить птиц хлебными крошками, пропихивая их сквозь клетку.

– Привет, – громко сказал Янис, чтобы не напугать пацаненка своим появлением.

Но тот, видимо, был не из пугливых и спокойно ответил на его громкое приветствие:

– Здравствуйте, дядя Янис, – и продолжил свое занятие.

Каждый голубь пытался выхватить свою крошку из рук маленького кормящего, и оттого в обеих клетках был переполох.

– А ты знаешь, – сказал Янис и, взяв со стола один из кусочков, присоединился к процессу, – что голубь в церкви считается символом святого духа. В Библии именно голубь принес Ною на ковчег веточку оливы, рассказавшую о примирении стихий и окончании потопа. Так что, можно сказать, сейчас ты кормишь святую птицу.