Уддхаччакуккучча (ментальные беспокойство и тревога). Это ментальное состояние связано со всеми видами неморального сознания, сопутствует нечистой совести. Как правило, зло совершается с тревогой и беспокойством, во всяком случае, они всегда следуют за злом. Беспокойство — это предчувствие раскаяния за совершаемое зло, тогда как тревога — само раскаяние о содеянном и сожаление о несовершенном добре. Следующие шесть дхамм ведут к искоренению уддхаччакуккуччи: приобретение великой учености (в Дхамме, учении Будды); постоянное вопрошание о том, что должно и что не должно; обсуждение и понимание природы Винаи (свод моральных и дисциплинарных наставлений буддийской Сангхи) и следование ее предписаниям; связь со старшими и почтенными бхиккху (тхера), искушенными в вопросах Дхаммы; дружба с достойными и добрыми людьми, следующими наставлениям Винаи; полезные разговоры.

Вичикиччха (нерешительность, сомнение). Сомнение приравнивается к отсутствию мудрости. Имеется в виду не только сомнение в Будде и его учении, но и всякое сомнение, сопровождающее то или иное действие и его результат. Такой сомневающийся не может решить ничего определенно, не в состоянии совершить выбор и вечно колеблется. Шесть следующих дхамм ведут к искоренению вичикиччхи: приобретение великой учености в Дхамме, знание Дхаммы и Винаи; обдумывание и вопрошание, обсуждение со сведущими различных вопросов, касающихся Трех Сокровищ, или Трех Драгоценностей буддизма (Тиратаны) — Будды, Дхаммы и Сангхи; понимание природы Винаи; возбуждение в себе решительности и воли, веры в Три Сокровища; дружба с добрыми и достойными людьми, склонными к вере; полезные разговоры (относительно выдающихся свойств Будды, Дхаммы и Сангхи).

Таким образом, мораль (шила), контроль чувств (индрия-самвара), умеренность в пище, чистота места и средств к существованию вместе с четырьмя правильными усилиями и преодолением ниваран составляют необходимые условия для достижения самадхи. Пренебрежение хотя бы одним из этих условий ведет к поражению ученика.

В Кхуддака-Никайе (последнем, пятом, разделе Сутта-Питаки Палийского канона) утверждается, что зрелость разума — еще одно условие, необходимое для достижения Просветления. В противном случае все попытки в медитации будут безуспешными, и разум медитирующего, не готовый адекватно воспринять даже целей медитации, будет сокрушен страхом, ненавистью и вожделением. Не входя в детальное обсуждение этого вопроса, мы лишь скажем, что необходимая зрелость разума всецело является плодом кармы, и никто не может приблизиться к цели раньше, чем этот плод созреет. Учитель лишь осторожно направляет ученика в сторону света, только указывая Путь, по которому ученик должен пройти вместе со своей кармой сам. Учитель и ученик в духовной практике древних индусов составляют неразрывное единство.

Все одиннадцать медитаций Лида распределяет для ежедневной регулярной практики в следующем порядке:

Ежедневно утром: 1. Майтри-Бхавана и 2. Ариясачча.

Ежедневно в полдень: Медитация на Защитном круге.

Ежедневно вечером —

Понедельник: 1. Асубха-Бхавана и 2. Анапанасати.

Вторник: 1. Каягатасати и 2. Анапанасати.

Среда: 1. Ахаре Патикула Саньня и 2. Анапанасати.

Четверг: 1. Марана-Ануссати и 2. Анапанасати.

Пятница: 1. Шила-Ануссати и 2. Анапанасати.

Суббота: 1. Буддха-Ануссати и 2. Анапанасати.

Воскресенье: 1. Упасама-Ануссати и 2. Анапанасати.

Эти одиннадцать медитаций охватывают всю полноту ментального воспитания ученика, все типологии характеров и темпераментов и будут полезны всякому, вставшему на Путь, ищущему добра и света.

Из записей Лиды. Если все проявленное, мир, сансара — иллюзия и обман, то как же иначе это может быть постигнуто, как не через предательство друзей, измену близких, крушение надежд, муку, разочарование, страдание? Мы все друг для друга — мука, мы все друг для друга — разочарование, причем свойство этого обмана таково, что каждый считает причиной своего страдания другого, а не жизнь или самого себя. Помыслить о зле и страдании как о всепроникающем принципе существования и, стало быть, как о муке и страдании каждого (с чего и начинается, собственно, человек) — значит уравняться в жизнеощущении со всеми. А это уже значит прорвать сеть Майи, выйти в иные пределы, и разве мы не должны поэтому броситься на шею предавшему нас, посмотреть с любовью на собственного убийцу, на собственных детей, обманувших наши надежды, — на все, что завершит здание нашего опыта и положит последний камень в наше отчаяние — уже перерастающее на наших глазах в несокрушимое благо?

№ 1. Боги и асуры, и те и другие, рожденные от Праджапати, прародителя существ, пришли разделить наследство своего отца, то есть речь, а именно: истинное и неистинное, речь истинную и речь неистинную. Они, боги и асуры, говорили сначала одинаковое: и истинное и неистинное, и поэтому, говоря одинаковое, они были одинаковыми.

Затем боги отказались от неистинного, удержав истинное, асуры же отказались от истинного, удержав неистинное.

Истинное, что оставалось в асурах, увидело это и сказало: «Поистине боги отказались от неистинного и удержали истинное. Пойду я лучше туда!» Так истинное перешло к богам.

Неистинное же, что оставалось в богах, увидело это и сказало: «Поистине асуры отказались от истинного и удержали неистинное. Пойду я лучше туда!» Так неистинное перешло к асурам.

С тех пор боги говорили все истинное, а асуры — все неистинное. Говоря различное, они были различными.

Боги, говоря истинное, были как бы слабее, как бы беднее. Поэтому тот, кто говорит истинное, становится как бы слабее, как бы беднее. Однако в конце он, несомненно, восторжествует, ибо боги поистине восторжествовали.

Асуры, говоря неистинное, были сильны, как солончак, были как бы богатыми. Поэтому тот, кто говорит неистинное, силен, как солончак, становится как бы богатым. Однако в конце он, несомненно, падет, ибо асуры поистине пали (Шатапатха-Брахмана).

Вот что следует знать о богах и асурах.

ШЕСТАЯ ЛИНИЯ ОБОРОНЫ: БХАВАЧАКРА.

Шестую линию обороны составляло изображение Колеса жизни, или Колеса становления (Колеса сансары, как оно называется в буддийской метафизике). Изображение Колеса жизни можно встретить почти в каждом буддийском храме или монастыре. Бхавачакра (бхава — «становление», чакра (чакка) — «колесо») символизирует сансару, нескончаемый круговорот профанического существования, мир непостоянства, страдания и зла. Лида выполнила этот круг на холсте маслом, с тщательной проработкой деталей, и заключила затем в тяжелую бронзовую оправу, вытащив из нее круглое отсыревшее зеркало. Зеркало сразу же разбилось.

Круг висит на стене напротив шестого ряда стеллажей и надолго задерживает возле себя зрителя. Точность и мастерство письма почти безупречны, и назвать картину шедевром мешает разве что некая окончательность настроения, герметизм замысла, ригоризм мазка, не оставляющие почти никакого пространства для эмоционального маневра, что, впрочем, может быть отнесено на счет мыслителя, а не живописца: Лида здесь скорее философ, чем художник. (Любопытно, что мучительная, всю жизнь преследовавшая Лиду тяга к кисти здесь исчерпалась вполне, и больше она к этой теме своей жизни не возвращалась.)