Поскольку встаем очень рано и мне не нужно готовить завтрак для Тома, подумываю напечь гору печенья. Это отвлечет меня от похмелья, а ложка жидкого теста повысит уровень сахара в крови. Сахар всегда помогал мне с бодуна. Это, и банка кока-колы, которая, к счастью, завалялась в холодильнике. Одна из тех немногих вещей, которым я научилась у своей матери.

* * *

Поппи стоит на стуле рядом со мной, пока я вываливаю на стол все необходимые ингредиенты, и помогает, раскладывая их в нужном порядке. Подпеваю Майклу Бубле́, пока отмеряю муку, а Поппи, жизнерадостно улыбаясь, тоже что-то фальшиво мурлычет в такт, когда замешивает выделенные ей продукты в собственной отдельной мисочке. Запахи, связанные с выпечкой, всегда возвращают меня к тем временам, когда я жила со своей бабушкой. Именно она и обучила меня основам кулинарии и пекарского дела – мать ни тем ни другим не увлекалась. В основном у нее находилось время только на выпивку, рвоту и сон.

Готовим мое коронное блюдо – овсяное печенье со сливочной тянучкой. Тянучку Поппи просто обожает, и это мой излюбленный рецепт хорошего настроения, когда я волнуюсь и дергаюсь. Смешивая ингредиенты в миске от «Кэт Кидстон»[17], вспоминаю, как Джулия вчера вечером рассказывала про Камиллу. Тогда мне было трудно понять, что она на самом деле при этом чувствовала – Джулия явно хорошо овладела искусством скрывать свои эмоции. Просто не могу поверить, что проглядела тот факт, что они лучшие подруги – я видела их только в большой группе, но никогда вдвоем. Бедняжка… Я немного удивилась, услышав, насколько добрым человеком она была. Если честно, поначалу я тоже изо всех сил пыталась узнать ее получше – Камилла казалась мне несколько отчужденной. Я всегда пыталась пристроиться к разговорам с ней и ее подругами, но никогда не общалась с ней по-настоящему. В конце концов сблизились мы как раз на почве кулинарных рецептов – если это можно назвать близостью. Камилла и сама неплохо умела печь, и у нее было несколько замечательных идей. За несколько недель до ее смерти мы начали обсуждать новые вкусовые сочетания и обмениваться рецептами. Помню, она даже дала мне несколько советов, как усовершенствовать эту самую сливочную тянучку.

Конечно, дальше этого наша дружба так и не продвинулась, поскольку вскоре после этого Камиллы не стало. Какая жалость… Она была одной из немногих моих новых знакомых женского пола, которых Том находил терпимыми. У него вообще редко находится время для других людей – он считает, что все они поверхностны и фальшивы. Я пыталась доказывать ему, что если он даст людям шанс, то будет приятно удивлен, но не добилась особого успеха.

У меня был план пригласить нескольких людей на ужин, пока не разразилась вся эта история. Теперь об этом придется забыть, с замиранием сердца понимаю я. Будет ли моя жизнь с этого момента хоть как-то близка к нормальной?

– Можно я оближу ложку? – спрашивает Поппи, хватая миску, из которой я уже выложила готовое тесто одинаковыми порциями на противень. Понимаю, что не стоит ей этого делать, учитывая возможность заражения сальмонеллой из сырых яиц, но это одно из лучших воспоминаний, которые остались у меня от жизни с бабушкой. Она всегда позволяла мне брать деревянную ложку и слизывать с нее липкую, сладкую смесь. Это – часть моего детства, и я не могу позволить Поппи пропустить эту традицию. Иногда в жизни приходится чем-то рисковать, рассуждаю я, передавая ей ложку.

– О, спасибо, мамочка! – восклицает она с широко раскрытыми глазами.

Вытираю руки о фартук и ставлю противень с будущим печеньем в духовку.

– Ну ладно, давай, малышка. Пора собираться в садик.

Ставлю таймер, и мы поднимаемся наверх. Потрясающий аромат выпечки наполняет коттедж. На фоне жуткой ситуации, в которой я оказалась, он кажется не совсем уместным.

* * *

До ухода у нас еще есть немного времени, и Поппи увлеченно смотрит какой-то мультик по телевизору – она дулась целых пять минут, когда я отказала ей в просьбе взять папин планшет, – так что наконец пользуюсь возникшей возможностью и набираюсь смелости, чтобы перезвонить Максвеллу.

– Я начал было думать, что вы прячетесь, – бурчит он. – Вы ведь в курсе, что я уже несколько раз пытался до вас дозвониться?

Голос у него напряженный и измученный. Устало напоминаю ему, как много мне пришлось пережить за последние несколько дней. Максвелл довольно раздраженно сообщает мне, что Том теперь в гораздо более худшем положении, и вообще-то поддержка супруги каким-то образом помогла бы ему справиться с этим. Хочу повесить трубку. Как он смеет читать мне нотации? Мы с Поппи никак не повинны в этой ситуации. Виновен Том или не виновен, все происходящее – проблема Тома, а не наша. Я эту Кэти даже ни разу не видела! Том может быть чист, как свежевыпавший снег, но это не имеет абсолютно никакого значения – все равно мы с Поппи здесь, дома, вынуждены разбираться с его проблемами. Думаю, что у меня есть полное право злиться, обижаться и ничего не понимать. И испытывать страх.

– Послушайте, я прекрасно сознаю, насколько все это тяжело, – уже помягче произносит он – очевидно, воспринимая мое молчание как признак того, что был излишне резок. – Вряд ли вы нечто такое ожидали, так что сейчас в полном праве испытывать подобные эмоции. Я хочу попытаться помочь вам с Томом пройти через это.

– Да, я знаю. Простите. И вы правы – я в совершенно растрепанных чувствах. Но мой главный приоритет – это Поппи. Том тоже этого хотел бы. Он способен и сам о себе позаботиться, а вот Поппи – нет.

– Том очень обеспокоен тем, как все это может сказаться на ней – и на вас, конечно. Я хочу хоть как-то успокоить его, Бет. Он никак не может повлиять на то, что происходит за пределами камеры, в которой его содержат, так что я – его единственная связь с внешним миром, с его семьей. И я должен попытаться сохранить ему надежду, какой бы мрачной ни казалась перспектива.

– О, так перспектива мрачная? – Понимаю, что вопрос этот совершенно бессмысленный, но я предполагала, что личный адвокат Тома по крайней мере хотя бы попытается подать происходящее в чуть более позитивном ключе.

– Полиция нашла и другие изобличающие улики, Бет. Тем не менее ничто из того, что у них до сих пор имеется касательно Кэти, не может служить неопровержимым доказательством того, что Том приложил руку