– А Иннс? Он же психолог и несет ответственность за психическое состояние всей группы.

– Иннс. – Кейт сдвинула брови. – Он очень старается, но от него мало толку. Понимаешь, все эти еженедельные «разговоры по душам» и призывы высказывать все, что скопилось на сердце, быть может, хороши с нормальными людьми, а нам – как мертвому припарки. Мы давно изучили все его хитрости и стратегии, знаем наперед, о чем он спросит. Петр его на дух не переносил. – Тыльной стороной руки, обтянутой перчаткой, Кейт вытерла со щеки слезинку. – А самого Петра все любили.

– За исключением Уордлоу, – сказал Форд. – И Коркоран.

– Уордлоу… Знаешь, его раздражаем мы все, кроме Хазелиуса. Однако это вполне понятно: на его плечах еще более тяжелый груз. Он охранник, обязан обеспечивать полную безопасность. Если о происходящем узнают, Уордлоу отправится за решетку.

«Теперь понятно, почему он так взвинчен», – подумал Форд.

– Что же касается Мелиссы, она цапается со многими из нас. Я бы… посоветовала тебе быть с ней поосторожнее.

Форд вспомнил про записку, но вслух ничего не сказал.

Кейт стянула с рук перчатки и бросила их в корзину, что висела на стене.

– Ну, теперь доволен? – немного нервно спросила она.

«Доволен ли?» – раздумывал Форд, возвращаясь к своему дому.

Пастор Расс залез в старенький «форд-пикап» и уставился на указатель уровня бензина, подсчитывая, хватит ли на дорогу до столовой горы и обратно. На дороге появилось облако пыли, свидетельствовавшее о приближении машины. Пастор вылез, прислонился спиной к пикапу и стал ждать.

Чуть погодя напротив трейлера, овеваемого спиралью пыльного ветра, остановился автомобиль племенной полиции навахо. Открылась дверца, изнутри показался пыльный ковбойский сапог. Мгновение-другое спустя над Эдди высился полицейский.

– Доброе утро, пастор, – произнес он, прикасаясь двумя пальцами к краю фуражки.

– Доброе утро, лейтенант Биа, – ответил Расс, стараясь говорить непринужденно и бодро.

– Куда-то собираетесь?

– Нет, просто проверил, сколько у меня бензина, – сказал Эдди. – А чуть позже хотел бы съездить на гору, познакомиться с учеными. Что-то не нравятся мне их эксперименты.

Биа осмотрелся по сторонам – зеркальные стекла очков отражали бесконечный горизонт.

– Лоренцо не появлялся?

– Нет, – сказал Эдди. – В последний раз он приходил в понедельник утром.

Биа подтянул брюки, и набор полицейских орудий на поясе звякнул, словно брелоки на гигантском браслете.

– Странное дело: в понедельник около четырех он сказал родителям, что идет сюда доделать какую-то работу. Потом его видели на дороге. И вдруг он пропал.

– Не знаю, – произнес Эдди с секундной заминкой. – Тут его не было. Точнее, он был, но утром, а около полудня или даже раньше ушел и с тех пор больше не показывался. Вообще-то считается, что он у меня работает и…

– Жарко сегодня, а? – Биа улыбнулся пастору и взглянул на трейлер.

– Выпьете чашечку кофе? – предложил тот.

– С удовольствием.

Биа проследовал за хозяином на кухню и сел за стол. Эдди налил в кофейник свежей воды и поставил его на плиту. Навахо использовали гущу несколько раз. Эдди решил, что Биа не станет возражать против такой экономии.

Полицейский снял фуражку и положил ее на стол. Его волосы прилипли к вспотевшей голове.

– Вообще-то я приехал не для того, чтобы разговаривать о Лоренцо. Лично я полагаю, что он снова ушел в загул. По словам его родителей, в тот день он был сильно пьян.

Эдди согласно кивнул:

– Я давно заметил, что он прикладывается к бутылке.

Биа покачал головой:

– Ужасно. Чего парню надо? Казалось бы, все сложилось как нельзя более удачно. Если он не объявится в ближайшее время, то снова загремит в тюрьму.

Эдди снова закивал:

– В самом деле ужасно.

Забулькал кофе. Эдди расставил на столе чашки, сахар и сухие сливки; радуясь возможности отвлечься от беседы, разлил кофе и сел.

– Но приехал я, чтобы поговорить о другом, – сказал Биа. – Вчера я встретился с торговцем из Блю-Гэпа, и он поведал мне… о том, что у вас пропадают деньги.

– Да. – Эдди глотнул кофе, обжигая язык.

– По его словам, вы пометили купюры и поручили ему запомнить, кто их принесет.

Эдди замер в ожидании.

– В общем, вчера ему принесли часть денег.

– Ага. – Эдди сглотнул. Вчера?

– История вышла странная, – произнес Биа, – поэтому торговец не стал звонить вам и решил поговорить со мной. Надеюсь, вы все поймете правильно и не станете об этом распространяться.

– Конечно.

– Знаете старушку Беналли? Элизабет Беналли?

– Разумеется. Это моя прихожанка.

– Так вот, Беналли каждое лето пасла овец на столовой горе, у нее была хижина, возле Пайюте-Спрингс. Земля эта ей не принадлежит, и у нее нет никаких прав, однако она провела там почти всю жизнь. Когда правительство решило отдать гору под проект «Изабелла», Беналли лишилась пастбища и ей пришлось продать овец.

– Бедняга.

– Да нет, для нее все закончилось не так уж и плохо. Ей уже хорошо за семьдесят, ее поселили в Блю-Гэпе, в приличном доме. Однако в таких домах надо платить за электричество, воду… Понимаете, к чему я клоню? Она в жизни не ведала, что такое счета. А доходов теперь не имеет и живет лишь на скудную пенсию.

Эдди сказал, что все прекрасно понимает.

– На этой неделе ее внучке исполняется десять лет. Вчера старушка купила ей в подарок «Геймбой», даже попросила обернуть его и все такое прочее. – Биа помолчал, пристально глядя на Эдди. – Она заплатила вашими купюрами.

Эдди молча таращил глаза.

– Понимаю ваше удивление. – Биа достал из заднего кармана бумажник, извлек оттуда пятьдесят долларов, положил деньги на стол и придвинул к Эдди. – Надеюсь, вы согласитесь, что не стоит поднимать по этому поводу шум.

Эдди не мог пошевельнуться. Биа убрал бумажник.

– Если подобное повторится, сообщите мне, и я возмещу убыток. А наказывать старушку, как я уже сказал, давайте не будем. Порой мне всерьез кажется, что она выживает из ума. – Он нахлобучил фуражку на потные, тронутые сединой волосы. – Спасибо за понимание, пастор. – У выхода полицейский остановился. – Как увидите Лоренцо, дайте мне знать, ладно?

– Конечно, лейтенант.

Биа вышел, а пастор Расс повернулся к окну и проводил гостя долгим взглядом. Лейтенант пересек двор, где лежало тело, поднимая сапогами пыль.