— С Арбатовым она не осторожничала…

— Возможно, она нарочно привлекала к нему внимание. Возможно, именно она украла из его машины ту злополучную расческу…

— Слишком сложно, — в раздумье покачал головой Гречихин.

— Сложная формула, — согласилась Антонина. — Но вы же сами подвели под нее знаменатель. В числителе сумма из Лиды и Жени с их наследствами, а в знаменателе — Бураков. Он их и делит… Он мог и на Панарина покушение организовать, и на Скачкова. Сам их убил, а Семена подставил. Сначала сделал это не убедительно, скорее, инстинктивно, чем обдуманно. А в случае со Скачковым подставил Семена по всем правилам. Даже от меня звонок был, как будто я Семена к себе звала. Он приехал, а Радик уже убит. А раз приехал, значит, рядом где-то был. И эта расческа, и этот волос… Грамотно сработано, ничего не скажешь…

— Но стреляла женщина.

— Ну, это предположительно… Возможно, женщина всего лишь наблюдала за домом… А, может, и стреляла… Бураков привык иметь дело с женщинами. Они телом своим для него торговали, клиентов для него грабили. А может, и убивали…

— Скачкова профессиональный снайпер убил, клофелинщица бы так не смогла… Кстати, а винтовка из Чечни приехала, оттуда она ушла. Сначала к боевикам, а от них уже сюда. Возможно, через Арбатова…

— Да, но Панарина он не убивал. Алиби у него стопроцентное.

— У него боевые друзья есть, — заметил Гречихин.

— И с ними работают. Но пока ничего…

— Пока ничего, а потом раз, и накрутилось. Ты же знаешь, как это бывает… Где Арбатов? Если он не виноват, почему скрывается?..

— А если все-таки подставили его?

— Ну, не знаю. С Панариным ничего не ясно. Может, его действительно Скачков заказал. А с ним самим все ясно. Хотя да, с Женей этой поработать надо. Я скажу Ермолаеву…

— И что он сделает? — усмехнулась Антонина. — Допросит ее? Она ему наплетет, а он поверит. Ему легче ей поверить, чем Арбатову. Толку не будет, а вспугнуть — вспугнет. Лучше я сама…

— Ты думаешь, у тебя других дел не будет?

— Какие дела? Рапорт будет через час.

— Пока решение примут, пока приказ подпишут, а это время. Ты же свой отпуск уже отгуляла… Да и не надо тебе увольняться. Вернем тебя на старшего следователя, и работай. Ну, если ты согласна на понижение.

— Прокопов на мое место метит? — без особого злорадства спросила она.

— Дело не в нем, а в тебе…

— Ну да, я же в сговоре с Арбатовым.

— Вот и докажи, что это не так. Если ты не против понижения, то дел у тебя пока не будет. Пока работай со Скачковой. Помощники у тебя, я так понимаю, есть. Или уже все?

— Да нет, работают.

— И ты работай. Но на свой страх и риск… Сама понимаешь, не наша это подследственность, область этим занимается.

— Понимаю.

— Если что, я не в курсе.

— Ну, я не знаю.

Не хотела Антонина идти на понижение, но это лучше, чем увольнение. Во всяком случае, для нее. Вдруг она сможет найти настоящего убийцу. Тогда и свою репутацию она восстановит. А, может, и честное имя своего покойного мужа…

Лето на дворе, а холодно, как в марте. Ветер, дождь, осеннее настроение… А где-то солнце светит, морская волна приветливо плещет. Может, ну ее к черту, эту работу? Может, бросить все и улететь в солнечное лето? На Сейшелы, например. Деньги есть, визу открыть не проблема.

Антонина стояла у окна, с грустью глядя на улицу, на мокрого воробья, сидящего на проводах. Бедняжка с растерянным видом крутил головой, не понимая, почему так холодно и сыро. Лето же…

Она и сама напоминала воробья — такого же мокрого и одинокого. И репутация у нее подмоченная, и смотрят на нее косо, и работы стоящей нет… С Женей Скачковой ничего не ясно. Работают с ней, но результатов пока никаких. Живет она себе со своим Бураковым, ничем подозрительным не занимается. И с Лидой Панариной никаких контактов, как будто они друг друга не знают. И подозрительные личности вокруг них не крутятся. Они вообще ничем не занимаются, живут в свое удовольствие, по выходным в Солнечнодольск ездят. Ну, еще в право наследования вступают, акции Скачкова на дочь оформляют…

И о Семене ничего не слышно…

Воробей встряхнулся, сбрызгивая с себя водяные капли, еще раз мотнув головой, камнем полетел вниз. Над самой дорогой расправил крылья на всю ширину и стремительно пошел вверх.

Антонина могла последовать его примеру. Сесть в самолет и махнуть в Сочи, поселиться в гостинице, которой владеют родители Семена. Скорее всего, они знают, где прячется их сын. Скорее всего, Семен к ним и махнул. Скважин уже побывал в Сочи, но ничего не узнал. И Антонине ничего не скажут, хотя она знакома с его родителями. Они тоже знают ее. Как предательницу… Нет, не сможет она найти Семена. Но вдруг он сам выйдет на нее?

Может, правда, написать рапорт, взять отпуск за свой счет и в лето, к морю?..

Дверь открылась, и в кабинет вошел капитан Прокопов. Стройный, подтянутый молодой мужчина с горящим взглядом. И работу он свою любил, и карьеру сделать хотел. Хороший солдат, который мечтал стать генералом. Но разве можно его за это осуждать?

В прошлом году они вместе претендовали на должность замначальника следственного отдела, а прошла Антонина. Но теперь, как считал Прокопов, справедливость восторжествовала. А, возможно, так считали все. И даже сама Антонина склонялась к этому. Как ни крути, она сама во всем виновата.

— Антонина Евгеньевна, тут у нас заявитель, нужно разобраться.

— Ну, конечно.

Антонина все понимала, и Прокопова не осуждала, но язвительную улыбку сдержать не могла. Ну, не нравилось ей быть следователем по всяким разным делам.

— Брагина должна этим заниматься, но ее сейчас нет, а разобраться нужно.

— Даже не сомневайтесь, Игорь Севастьянович!

За стол она садилась с решительным видом. Все, хватит с нее! Сейчас разберется с заявителем, а потом напишет рапорт на увольнение. Не будет ей здесь жизни. Уж лучше каким-нибудь бизнесом заняться, чем здесь прозябать, тем более что есть возможность открыть свое дело…

Прокопов пригласил в кабинет женщину лет сорока пяти.

— Проходите, Елена Гавриловна, садитесь.

Женщина для своих лет выглядела совсем неплохо. Не сказать, что ухоженная «от и до», но точно не запущенная. И одета хорошо, хотя и не по моде. Но Прокопов обращался с ней, как пионер-переросток со старушкой, которую нужно перевести через дорогу. Вроде бы и вежливо себя вел, но при этом ему не терпелось поскорее от нее избавиться.

Женщина села за стол, и Прокопов исчез. Все, перевел старушку через дорогу, дальше пусть Антонина с ней разбирается.