Я нахожу особенно тонким то, что вы говорите о вашей прекрасной земле и о той своеобразной переходной эпохе, которую она сейчас переживает. Но я уверен, вы были слишком жестоки, характеризуя самих себя. В течение последних двух десятилетий Япония уже достигла высокого уровня в освоении западных наук и взялась за решение труднейших задач. Япония не просто заимствует у Запада внешние элементы цивилизации!39 Наплыв иностранной культуры опасен для любой страны, которая недооценивает и забывает собственные высокие ценности – я говорю о художественных, социальных и этических традициях вашей страны, которыми я так восхищаюсь и дорожу. В этих вопросах японец не осознает своего превосходства над европейцем; огромной пользой было бы донести это до его сознания, чтобы он почувствовал, что огульное принятие европейских обычаев ставит под угрозу великие ценности. Япония может снизойти до того, чтобы понять дух цивилизаций Европы и Америки, но должна знать, что ее душа куда более драгоценна, чем все эти внешние блестящие пустяки.

С радостью и трепетом я принимаю прекрасные репродукции японско-китайских произведений искусства, которые вы изволили мне подарить40. Они будут сопровождать меня в этом путешествии и смягчат переход в европейскую жизнь. Японский художественный стиль отличает несравненная утонченность.

Мое полное собрание работ скоро будет издано на японском41, и я с удовольствием позволю себе прислать его вам, хотя мне будет сложно написать посвящение. Но я постараюсь. В этом письме вы найдете маленькую открытку для вашего сына42.

Пожалуйста, примите сердечнейший привет и горячую благодарность от вашего А. Эйнштейна.

[на борту Haruna Maru] 30 декабря 1922 года44

Тому, кто знаком с напряженным размышлением о проблемах науки, никогда не будет скучно и одиноко; это надежная опора против всех превратностей судьбы.

Привет молодому человеку Э-и-ити, Альберт Эйнштейн

[на борту корабля Haruna Maru] декабрь 1922 года46

Вы, уважаемая г-жа Ямамото, всегда будете олицетворять для меня идеальную форму японской женственности. Спокойная, веселая, похожая на цветок, вы душа своего дома, который похож на ювелирный футляр, в котором, как драгоценности, живут ваши очаровательные маленькие дети47. В вас я вижу душу вашего народа и воплощение его древней культуры, прежде всего стремящейся к изяществу и красоте.

Ваш Альберт Эйнштейн

[Шанхай, 1 января 1923 года]

Меня попросили сказать несколько слов об университете в Иерусалиме49. К убеждению, что учреждение подобного рода необходимо, меня привел мой личный опыт. В то время, когда я учился в Швейцарии, я даже не знал, что я еврей50. Мне было довольно того, что я человек. Позже, когда я приехал в Берлин, я увидел, что многие люди, подобные мне, чувствуют духовную потребность51. Они нуждались в чем-то таком, где их еврейское сознание могло бы быть выражено и услышано, а поскольку эту потребность нельзя было удовлетворить, некоторые пытались искусственно подавить ее, что не приносило им никакого удовлетворения.

Затем появился сионизм и принес в души многих людей новую гармонию52. Теперь Еврейский университет даст направление еврейскому духу и позволит еврейским ученым найти свои ориентиры. Это будет не столько школа для студентов, сколько объединяющий принцип еврейского академического знания и авторитетный центр еврейской мысли, который поможет нам определить и прояснить наши перспективы во всем мире. Его светлое влияние оживит и вдохновит самые разные сообщества разбросанного по свету Израиля.

Окрестности Сингапура, 10 января 1923 года

Уважаемый коллега,

новость о присуждаемой мне Нобелевской премии дошла до меня в виде телеграммы, которую я получил на борту Kitanu Maru незадолго до нашего прибытия в Японию54. Я очень рад – кроме всего прочего, еще и потому, что укоризненный вопрос «А почему ты не получил Нобелевскую премию?» больше уже никто не будет мне задавать. (Каждый раз я отвечал: «Потому что не я решаю, кому ее давать».)

Г-жа Гамбургер55 написала мне, что вы были так добры и решили временно инвестировать деньги56. Я очень благодарен вам за эту любезную заботу. Вы (и Бор)57 также написали, что официальная церемония вручения была перенесена на июнь, чем я очень тронут.

Я вернусь из этого удивительного путешествия, самое позднее, в начале апреля. Я совершенно очарован землей и людьми Японии, все так утонченно и странно. И как располагает к размышлению и работе длительное морское путешествие – райское состояние, без писем, визитов, собраний и прочих изобретений дьявола! Особенное удовольствие мне доставляет то, что я получу премию вместе с моим обожаемым и любимым Бором.

В счастливом предвкушении радостной встречи, самое позднее в Стокгольме, со всем уважением и добрыми пожеланиями,

ваш А. Эйнштейн

Окрестности Сингапура, 10 января 1923 года

Дорогой, а вернее, любимый Бор!

Ваше ласковое письмо59 нашло меня вскоре после моего отъезда из Японии60. Я могу без преувеличения сказать, что оно обрадовало меня не меньше Нобелевской премии. Я нахожу ваш страх каким-то образом получить премию раньше меня особенно трогательным – в этом положительно весь Бор. Ваши новые статьи об атоме61 сопровождали меня во время моего путешествия, и любовь моя к вашему разуму возросла еще больше. Сейчас я верю, что наконец понял связь между электричеством и гравитацией62. Эддингтон ближе подошел к сути дела, чем Вейл63. Путешествие великолепно. Я очарован Японией и японцами, как, я уверен, были бы и вы. Больше того, подобному морскому путешествию как способу существования позавидует любой мыслитель – жизнь как в монастыре. К этому прибавьте ласковую жару около экватора. Теплая вода лениво капает с неба, с ней приходят покой и какая-то растительная дремота, – о чем и свидетельствует это маленькое письмо.

С теплым приветом и до счастливого дня встречи, самое позднее в Стокгольме.

Обожающий вас А. Эйнштейн

[на борту корабля Haruna Maru 22 января 1923 года]6465

Дорогие друзья,

у меня не было возможности ответить на ваше письмо66 раньше, потому что я потерял и его, и ваш адрес. Г-н Ямамото67 снова передал мне адрес, и я хотел бы ответить на ваши вопросы, но не смогу вспомнить их подробно.