Сулейман, для которого этот разговор оказался чистой импровизацией, внимательно слушал. Федеральные средства массовой информации уже давно трубили об акции молодежной организации, близкой к президенту России. Активисты организации начали набор добровольцев из числа молодых учителей и выпускников высших учебных заведений, желающих поработать в Чечне. Сообразив, что целью террористической атаки старик выбрал именно эту группу, Сулейман перехватил инициативу.

– Ты сообщишь нам точную дату прибытия, – завершил он.

Когда до полковника дошло, Кривонравов побледнел от ужаса. Он взмахнул руками, точно пытался отогнать поразившее его воображение чудовищное видение. Заикаясь, он только и сумел выдавить:

– Я… я… я…

Перегнувшись через стол, старик схватил гостя за подбородок:

– Перестань блеять. У тебя нет выбора. Кто платит, тот и заказывает музыку. А платим тебе мы. – Подумав, он добавил: – Смотри, не нагадь мне на ковер.

Встреча была закончена.

Нервная система полковника оказалась крепче, чем он сам мог подумать. Былая уверенность вернулась к Кривонравову. В череде его преступлений это могло оказаться самым подлым, если вообще существует шкала подлости, по которой можно измерять уровень предательства, но в то же время наименее рискованным. Его участие в планируемом теракте сводилось к минимуму, а это успокаивало.

В коридоре Кривонравова остановил вопрос старика:

– А где сейчас этот капитан?

– Кто? – переспросил полковник.

– Капитан, который уцелел.

– В Москве. Командир полка ему краткосрочный отпуск устроил, – ответил Кривонравов.

На секунду в коридоре установилась гнетущая тишина. Полковник тяжело сопел, боясь нарушить молчание.

– В Москве, – повторил старик. – Все дороги ведут туда… Предупреди сына, чтобы был повнимательнее.

Кривонравов делано рассмеялся. Его фальшивый хохоток эхом заметался между стен темного коридора.

– Да он и близко к моему сыну не сунется. Радехонек небось, что уцелел. Будет квасить по столичным кабакам, если бабки есть. А если нет, с дешевыми проститутками оттягиваться.

Скрипучий старческий голос прервал:

– Этот парень – настоящий воин. От него всякого можно ждать. Пусть твой последыш будет начеку.

Оскорбление Кривонравов проглотил молча. Внезапно он вспомнил, что не успел поговорить о настырном следаке, наступающем ему на пятки. Следователь военной прокуратуры слишком активно занимался складами, откуда было вывезено оружие. Он скрупулезно собирал информацию и о странных обстоятельствах неудачной проводки колонны. Все это очень беспокоило полковника, который знал и причины личной неприязни следака.

– Меня больше один мудак из прокуратуры беспокоит. Сует нос не в свои дела, – поспешил сообщить он.

– Разберемся и с ним, – заверил старик.

Когда гость ушел, Сулейман опустил руку в накладной карман камуфлированной армейской куртки натовского образца. Оттуда он достал диктофон. Выключив запись, Сулейман перемотал микрокассету, изъял ее из устройства и аккуратно спрятал в прозрачную коробку футляра. Таких кассет, составлявших аудиоархив бесед с предателем, у полевого командира накопилось немало. Но любая из них означала для полковника смертный приговор.

В доме Верещагиных вот уже неделю бушевал скандал.

Неожиданный приезд Павла ничего не изменил. Ругань шла между отцом и дочерью. Младшая сестра Павла, недавно окончившая педагогический вуз, решила выполнять свой профессиональный долг в Чечне.

Решение дочери стало для Верещагина-старшего полной неожиданностью.

После смерти жены, сгоревшей в одночасье от рака, Владимир Петрович поднимал детей сам. Он так и не женился повторно, хотя повзрослевший сын деликатно намекал, что время идет и не стоит коротать свой век бобылем. Теперь из отцовского гнезда собиралась упорхнуть и Катерина, в которой отец души не чаял. Упорхнуть в края, где шла война без правил, а человеческая жизнь ничего не значила.

За ужином скандал вспыхнул с новой силой.

Кромсая ножом прожаренную отбивную с хрустящей корочкой, Владимир Петрович увещевал непокорную дочь:

– Катька, дуреха, куда ты прешься? Мало того, что там Пашка башку под пули подставляет, так еще и тебя к чеченам нелегкая несет?

Сидевшие за круглым столом дети старались понапрасну не обижать отца. Верещагины были дружной семьей, и это было главным наследством, которое им оставила покойница-мать.

За годы службы отца они не нажили ничего из предметов роскоши. Переезды из гарнизона в гарнизон, жизнь в медвежьих углах где-нибудь на берегах Уссури или в азиатских пустынях не способствовали росту материального благополучия семьи.

Квартира в Москве и «Жигули» седьмой модели были единственной весомой наградой Родины для Владимира Петровича. И то получить квартиру отставному офицеру погранвойск помогли более удачливые сослуживцы, дослужившиеся до генеральских чинов и высоких должностей.

Перед павловской реформой, сожравшей сбережения миллионов честных граждан Страны Советов, Владимир Павлович успел прикупить дачу в ближнем Подмосковье. На ней Верещагин-старший все время что-то мастерил, выращивал изумительно хрустящие огурчики, полный набор произрастающих в здешних широтах овощей и море цветов. Огурцы шли на засолку, овощи съедались в свежем виде и консервировались, а цветы он аккуратно срезал и отвозил на могилу жены. Многие из соседок по даче заглядывались на хозяйственного отставника, но Владимир Петрович оставался непоколебим.

Он не боялся, как многие люди его возраста, остаться один. В конце концов, дети выбирают свои дороги. Мешать им, проявлять эгоизм и погружаться в старческий маразм Владимир Петрович не собирался. Он ни слова не сказал, когда сын подал документы в Рязанское училище. Он не стал стучать в кабинеты высокопоставленных друзей, когда Павел отправился в Чечню. Старый служака имел свои представления о воинском долге и офицерской чести. Менять их на склоне лет Владимир Петрович не собирался.

Но с дочерью все складывалось по-другому.

Катя была точной копией матери. Такая же худенькая, непоседливая, с короткой стрижкой темно-русых волос и взрывным характером, она до боли напоминала Владимиру Петровичу безвременно ушедшую супругу. К тому же Катерина была поздним и долгожданным ребенком. А таких, как известно, любят с утроенной энергией. Поэтому решение отправиться в Чечню по призыву проправительственной организации вызвало у Владимира Петровича шок.

– Кто-нибудь из начальства этих, как их там, «Пьющих вместе» едет в Чечню? – полосуя ножом отбивную, ехидно вопрошал Владимир Петрович.

Екатерина, накладывая брату салат, еле сдержалась:

– Не пьющих… Организация называется «Действующие вместе». И в ней собралась нормальная молодежь, которая хочет жить в нормальной стране.