Ни один проступок не должен остаться безнаказанным – железное правило, которое пусть и не распространяется на его клиентов, поскольку они платят ему как раз за обратное, но с особой строгостью применяется ко всем остальным людям. Но я хотя бы не зря поменялась сменами, ехала сюда пять часов и скоро поеду обратно тем же путем. У меня хотя бы будут документы из университета с промежуточными оценками.

Пока я жду, достаю из сумочки мобильный и, наверно, уже в сотый раз открываю электронное письмо, которое мне прислали из Музея Мэри Эннинг.

«Дорогая Сибил, еще раз благодарим Вас за проявленный интерес к вакансии нашего музея. Мы были удивлены большим количеством претендентов, в связи с чем решили пригласить наиболее перспективных кандидатов на второе собеседование. Надеемся, Вы будете рады узнать, что с Вами мы также хотели бы познакомиться поближе. Пожалуйста, свяжитесь с мисс Блант по указанному ниже добавочному номеру, чтобы назначить встречу. С наилучшими пожеланиями».

Поэтому я здесь, напоминаю я себе. Не для того, чтобы встретиться с отцом, который не хочет меня видеть. А ради второго собеседования. Не имею ни малейшего представления, как получила этот шанс после катастрофы с Вивиан Блант. Но я им воспользуюсь. С промежуточными оценками из Оксфорда мне удастся доказать, что я бросила учебу не из-за того, что не потянула нагрузку, как она решила. Я скормлю эти бумаги дракону, чтобы он меня пропустил. Они как магический ключ, а его невозможно получить легким способом.

– Билли!

Я вздрагиваю, узнав голос Тристана, хотя ожидала, что встречу его тут. Он работал здесь еще до того, как мы сошлись, так с чего бы ему увольняться после нашего расставания? В отличие от меня он всегда ладил с моим отцом – в конце концов Тристан не бросал юридический факультет и ни в чем не провинился.

– Привет, Тристан. – Поднявшись с кресла, я сталкиваюсь с проблемой: как правильно поздороваться с бывшим? В частности, если бросила его через письмо, в котором мало чего сказала, кроме «Прости. Но я так больше не могу». Зато это я выразила в почти тысяче самых разных слов, пустых, как дурацкая мелодия в лифте. Затем – ничего. Ни звонка, ни письма. Я даже не сообщила ему свой новый номер телефона из страха, что он передаст его моему отцу. Папа не оставил бы Тристану выбора и без зазрения совести шантажировал бы его работой.

Тристан освобождает меня от необходимости решать и быстро невинно обнимает.

Он хорошо выглядит, как всегда. Если работа его и утомляет, то такое умение этого не показывать достойно уважения. Немногим здесь это удается, правда, большинство из них в два раза старше него.

– Ты теперь работаешь тут на постоянной основе?

– Адвокатом, да. Уже давно. Ты надолго пропала. – Значит, он уже окончил учебу.

– Точно. – Сказать ему, что через пару минут я снова уеду? Он заслуживает извинений за мой отъезд тогда – мой побег, в этом я убедила себя по пути сюда. Но сейчас не могу придумать ни слова.

– Великолепно выглядишь, – продолжает Тристан, и выражение его лица говорит о том, что он действительно так считает, хотя определенно помнил меня более стройной. Папа наверняка по-другому бы прокомментировал сороковой размер.

Однако то, что Тристан делает комплименты, сбивает меня с толку по совершенно иным причинам. Я больше рассчитывала на упреки, почему ни разу не дала о себе знать. Или, по меньшей мере, на вопросы, на которые могла бы что-нибудь ответить.

– Спасибо. Мне…

– Слушай, у меня сегодня еще не было перерыва на обед. Как насчет сходить вместе в «Bosco»? Уверен, тебе есть что рассказать. – У него открытая и искренняя улыбка, и я сама не могу понять своего импульса ответить «нет». Наши отношения закончились давным-давно, мы отдалились друг от друга, очевидно, Тристан с этим справился. Один разговор и краткое объяснение, почему тогда мне нужно было все бросить, стали бы справедливым финалом. В прошлом я не просто так в него влюбилась, несмотря на то, пусть и с короткими светлыми волосами и ярко-зелеными глазами, красивый, Тристан никогда не был в моем вкусе. Я влюбилась в его доброту и готовность отдать все ради тех, кто ему важен. В его инстинкт защитника и всегда исходившее от него ощущение безопасности, которое окутывало меня, словно плащ. Как ни странно, именно это я и не смогла долго терпеть. Тем не менее я его любила. Когда-то.

– У меня не очень много времени, – нерешительно отвечаю я, – вообще-то я собиралась просто кое-что забрать.

– Папка, да. Твой отец дал ее мне. Передает тебе привет и сожалеет, что не получилось с тобой увидеться.

У меня подрагивает уголок рта, и я сдерживаю горькую улыбку, которая так и норовит появиться. Тристану известно так же хорошо, как и мне, что у Уинстона Фолкнера получается все, что ему важно.

– Полчаса? – Тристан моргает, и в его взгляде мелькает что-то умоляющее. – Дольше я тебя не задержу, обещаю. У меня самого стол завален работой.

Какие тут аргументы против? Я должна ему это объяснение уже год как, черт возьми.

– Ладно.

Тристан улыбается, ненадолго исчезает у себя кабинете, чтобы захватить свой пиджак и мои документы, и меньше чем через пять минут мы уже спускаемся в лифте. В присутствии Тристана я игнорирую порыв проверить, полный ли в папке комплект свидетельств и бюллетеней. С отца станется не доложить важные бумаги, чтобы вынудить меня снова с ним связаться. Тристан в курсе, что я не доверяю папе, но ему не стоит знать, насколько до сих пор сильно это чувство.

– Ну, рассказывай, – начинает он, когда мы оказываемся в холле и шагаем к боковому выходу, ведущему во двор. Там находится маленький итальянский ресторанчик, который посещают практически одни сотрудники офисного комплекса, потому что он расположен в чересчур укромном месте. – Куда ты перебралась и чем занимаешься?

– В Эдин… – Чуть не соврала. И даже не смогла бы оправдаться тем, что это ложь по необходимости. Потому что это не так. Я не должна бояться рассказать Тристану, где живу, даже если исходить из того, что он передаст все папе.

– Я живу в Ливерпуле. – А Ливерпуль большой. Отец меня не найдет, даже если вдруг попытается, хотя в данный момент не кажется, что ему это нужно. Все мои опасения, что он будет заставлять меня вернуться, оказались напрасны, и теперь я почти обижена, потому что вместо этого он наказывает меня своим отсутствием.

Я отмахиваюсь от этих мыслей, они ни к чему