– В очаге надо посмотреть. Досок много сгорело.

– Давай, займись.

– Хорошо.

– А стол надо на место поставить.

– Сделаем.

– Навались!

Прирожденные отодвинули стол от окна. С некоторой опаской посмотрели на прибитые доски – выдержат ли они натиск бури?

– Надо укрепить, – сказал Лигхт.

– Ладно, приколочу еще несколько, поверх этих.

– Крест-накрест. И сверху одеяло. Вон, смотри, щели какие. Дует!

– Ладно, учитель…

Прирожденные отдышались.

Очаг погас окончательно, стало еще темней.

– Ну, натворили делов! – хмыкнул Лигхт, оглядывая дикий беспорядок: порушенные полки, сломанную скамью, битую, мятую посуду, перекошенный стол, потухший, забитый сырой грязью очаг… – Он восторженно помотал головой, хлопнул ладонями по коленям и повторил:

– Ну натворили делов!

– Да уж! – Дирт расплылся в улыбке. Фыркнул. Захохотал.

– Ну и погода, – Лигхт посмотрел на ученика. Улыбнулся. Звонко рассмеялся, вторя ему.

– Крышу!

– Почти!

– Сорвало!

Они упоенно хохотали, давились словами, размахивали руками:

– Ослеп, что ли!..

– Щели заткнуть!..

– Кулаком!..

Потом вдруг разом успокоились, посмотрели друг на друга немного удивленно.

– Ты чего? – спросил Лигхт.

– Не знаю, – Дирт развел руками. – Странно как-то.

– Испугался?

– А ты видел, какие градины залетали? С мой кулак, не меньше! Чуть стол не расщепили. А крыша-то, крыша! Я же видел, как она приподниматься начала! Стропила так и скрипели! Потолок перекосился! Еще бы тут не испугаться.

– Да-а, – протянул Лигхт. – Отбились.

– Повезло.

– Не проломило бы только крышу.

– Да уж… – Они подняли головы, прислушались к грохоту, к дробному перестуку поверху…

– Не должно, – из темноты подал голос Паурм. – Это не дранка и не солома. Там доски в два пальца толщиной и железо кровельное – на совесть делали.

– Сорвало, наверняка, все железо, – сказал Дирт.

– Нет, – сказал Паурм, – не все. Слишите, как звонко колотит?

– Ладно, давай утепляться, – подвел черту Лигхт. – Завесь окно и щели позатыкивай. А я тут попробую бардак разгрести… И огонь бы развести надо, темно же, не видно почти ничего.

– Может развяжете меня? – попросил Паурм. – Я бы помог…

Прирожденные посмотрели в его сторону.

– Я же заиндевел весь, вымок!..

Они молчали.

– Не сбегу же я в такую бурю!

– Действительно, – согласился Лигхт, но в голосе его не было уверенности. Он пнул ногой россыпь льда, подумал… И решился:

– Ладно! Давай, Дирт, развяжи его. Пускай поможет…

Град стихал.

Когда было восстановлено подобие порядка, лошади накормлены, чай согрет, а вор вновь связан, Прирожденные сели на расстеленное возле очага одеяло. Дирт достал из мешка хлеб, мясо и сыр, разложил все перед собой на чистой тряпице. Неспешно, аккуратно порезал продукты именным кинжалом, разделил на две порции – большая для Наставника, меньшая для себя, Послушника.

– Самое время для новой истории, – сказал Лигхт.

– Я ничего не буду рассказывать вам жующим, – заявил Паурм.

– Это почему же?

– Просто не буду!

– Ты забываешься! – предупредил Дирт, угрожающе приподнимаясь.

– Я же не отказываюсь, – сбавил тон Паурм. – Просто я предлагаю вам спокойно поесть, а уж потом…

– Мы сами решаем, что и когда нам делать! – Дирт обратил гневное лицо к пленнику.

– Тихо, тихо, – успокоил ученика Лигхт. – Спокойно… Может он и прав. Давай сперва поедим. А потом выслушаем его историю. Он ведь неплохо рассказывает, не так ли?

– Не знаю. Мне не с чем сравнивать.

– Тем более ты должен послушать.

– Должен!.. – хмыкнул Дирт. – Будто бы у нас есть другой выбор.

– Конечно есть.

– Это какой же, хотелось бы знать?

– Мы можем слушать. А можем не слушать, – Лигхт лукаво подмигнул ученику. – Чем не выбор?

Дирт промолчал, нанизал на острие меча большой кусок мяса, поднес к огню. Подождал, пока он разогреется, снял с лезвия, впился зубами, зачавкал.

– О чем будет твоя вторая история? – спросил Лигхт у пленника.

Паурм пожал плечами, насколько позволили ему веревки. Сказал задумчиво:

– Сложно сказать…

– Расскажи что-нибудь про дракона.

– Про дракона?.. Нет… Эта история без драконов. Впрочем там будет одно чудовище, но это не дракон. Много хуже, много страшней…

– И что же это?

– Вы хотите услышать самый конец истории?

– Ладно, подождем.

– Всему свое время… – Паурм помолчал. Потом добавил. – Но история эта не про чудовище.

– Про того, кто его убил? – предположил Лигхт.

– Нет. Не совсем. Она о том, что не все у нас получается так, как мы думаем у нас получилось.

– Что-что? – Дирт вскинул бровь. – Как ты сказал? Повтори.

– Неважно… В общем-то история эта ни о чем. О человеке, который шел спасать своего учителя от смерти…

– Ты уже начал рассказ?

– Нет, я жду, когда вы закончите есть.

– Мы уже закончили. – Лигхт допил чай, отставил кружку. Сел, привалившись спиной к горячей каменной кладке очага. Вытянул ноги. – Давай, рассказывай, целый день еще впереди…

– Дайте попить, – попросил Паурм. – В горле пересохло, саднит.

– Дай ему, Дирт, – приказал Лигхт.

Послушник плеснул в пустую кружку холодной воды, лениво поднялся, вразвалку подошел к пленнику.

– Пей.

Паурм сделал два глотка.

– Хватит, – Дирт отнял кружку от его рта. – Остальное получишь позже. – Он вернулся на место, сел рядом с учителем, так же вытянул ноги, так же скрестил руки на груди, так же сощурил глаза…

В маленькой избушке не осталось окон, то единственное, выбитое градом, теперь было заколочено досками и завешено старым одеялом. Но в комнате не было темно. Сумрачно – да, но не темно. Свет каким-то образом просачивался внутрь, через щели в стенах, в потолке, через неплотно прикрытую дверь – теми же путями, что проникали сюда сырые стылые сквозняки.