Я вырываюсь из тяжелых деревянных дверей главного входа и шагаю по мосту к берегу. Идет дождь – обычное дело для этих мест, – ветрено, но у меня не было возможности забрать пальто перед тем, как я ушла. Я обхватываю себя руками, понимая вдруг, как здесь холодно.

От дождя волосы прилипают к щекам, а ветер заглушает звук шагов Ноя.

Я подскакиваю от неожиданности, когда он накидывает мне на плечи что-то теплое.

– Вот, возьми мою куртку, – говорит он.

Но я сбрасываю ее.

– Нет! – Я почти ору, пытаясь перекричать ветер. Поворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза так смело, как могу. – Ты не можешь просто вернуться сюда и притворяться, будто все в порядке! Ты уехал… оставив лишь одну дурацкую записку.

– Я знаю…

– Ты не отвечал на мои сообщения.

– Я знаю…

– Ты даже бабушке своей сказал, чтобы она не пыталась связаться с тобой. То есть я понимаю, что больше не твоя девушка, но ты мог хотя бы убедиться, что люди, которые тебя любят, знают, что с тобой все в порядке.

– Пенни…

– И что ты здесь делаешь? – снова спрашиваю я. Я начинаю уже дрожать, вода набралась мне в туфли, и даже куртка Ноя не спасла бы от резкого прибрежного ветра.

– Дай мне шанс объясниться, – говорит Ной, – я все тебе расскажу.

Мы смотрим друг на друга, и этот момент тянется так долго, что, кажется, он будет продолжаться всю жизнь.

Я первая отвожу взгляд.

– Хорошо, – говорю я. – Давай зайдем внутрь.

Я открываю дверь дома и веду Ноя в гостиную.

– Все в порядке, Джемма, – говорю я, когда она поднимает взгляд от книги. – Теперь мы можем присмотреть за Беллой. Можешь уйти пораньше, если хочешь.

– Конечно. – Она с любопытством поглядывает на Ноя, но ничего не говорит. Я знаю, что она много слышала о печально известном внуке Сейди Ли, но она профессионал, который не задает лишних вопросов.

– Увидимся завтра, – говорит она, накидывая пальто и выходя под дождь.

В камине горит слабый огонь, и Ной опускается на колени, добавляя еще несколько поленьев и возвращая его к жизни. Я сажусь на диван, меня трясет. Натягиваю на себя накидку из искусственного меха, наброшенную на спинку кресла, вздыхаю, когда чувствую тепло.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает Ной, когда огонь снова начинает гудеть. – Что у вас, бриттов, принято пить в таких обстоятельствах… чашку чая?

Я качаю головой.

– Не хочу чая.

Сбрасываю туфли, позволяя затянутым в чулки пальцам погрузиться в густой ворс ковра.

Диванная подушка рядом продавливается, когда Ной садится, но я не смотрю на него, я все так же смотрю на собственные ноги, а Ной начинает говорить:

– Пенни, я хочу объяснить все. Итак… Я собираюсь начать с самого начала. После того, как ты осталась в Брайтоне, турне проходило уже совсем по-другому. Я чувствовал, что не живу, а существую… у меня было столько удивительных возможностей, я видел потрясающие места, но все, чего я хотел, это вернуться в Британию, к тебе. И не мог, потому что знал, что это будет нечестно. Мы договорились, что останемся просто друзьями, и я обязан был предоставить тебе эту свободу. Я должен был поступить так, хотя думал о тебе не переставая… ни на минуту.

Кстати, у меня превосходный новый менеджер. И этим я тоже обязан тебе. Ты должна как-нибудь познакомиться с Фенеллой, так зовут моего менеджера. Она тебе понравится. Так вот, она заметила, что я в депрессии, и предложила сочинять музыку в дороге. Заняться новым проектом. Но я не смог.

Это было… страшно. Нет… даже хуже: это было ужасающе. Я едва мог сыграть ноту, мой разум был пуст. Я был переполнен чувствами, но не мог найти слов, чтобы выразить их. Когда Фенелла поняла, что это не работает, она прислала мне демо-версии песен других музыкантов, надеясь, что так я найду следующий сингл. Но я даже слушать ничего не хотел. И мои выступления пошли под откос. А потом все стало еще хуже. Однажды вечером перед концертом я начал пить. И кончилось тем, что я не смог выйти на сцену. Им пришлось придумывать какие-то объяснения. Тогда я понял, что нужно прекращать все это, и сказал Фенелле, что мне нужен перерыв.

Я поднимаю взгляд на Ноя, ищу его теплые карие глаза.

– Я не знала, что все было настолько плохо. Ты мог бы сказать мне. Даже если мы… если мы не были… – Я едва могу сообразить, как описать наши отношения в то время. И бросаю попытки. – Ты мог бы позвонить мне, и я бы приехала ради тебя.

Он улыбается.

– Я это знаю. Конечно же, знаю… но это было бы неправильно. Мы решили на время расстаться, потому что нам нужно было понять, кто мы друг без друга.

Я возвращаюсь мыслями к своей практике у Франсуа-Пьера Нуво, думаю о своих спокойных, без приступов паники, поездках в Лондон. Думаю о новой подруге Поузи. Думаю о тех фотографиях, что я снимала, пытаясь найти свой стиль. Я действительно сильно выросла за те несколько месяцев, что провела без него. Но произошло это благодаря той уверенности в себе, которую вселил в меня он. Я знаю, что без него у меня ничего этого не было бы. Хотя сейчас не лучший момент говорить ему об этом. И я позволяю ему продолжать.

– Так что я прервал турне. Мне нужно было отправиться куда-то, где бы я мог найти вдохновение… и я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, куда я уехал. Даже Сейди Ли. Даже ты. Только Фенелла знала, но у нее были очень строгие инструкции не беспокоить меня, если обстоятельства не чрезвычайные.

– И это помогло? – спрашиваю я.

– Помогло. Не сразу… я был в ужасном состоянии. Я просто валялся на диване и запоем смотрел Netflix, переживая о том, как мой уход из тура скажется на моей карьере и пригласят ли меня когда-нибудь снова присоединиться к группе. А потом что-то щелкнуло. Может, я съел слишком много сэндвичей с сыром на гриле или слишком много смотрел «Во все тяжкие», но я себе опротивел. И я решил не возвращаться обратно в реальный мир без, по крайней мере, пяти песен, которые бы мне нравились. Так что я писал, писал и писал. Словно в горячечном бреду. Я не мог остановиться. Я снова вспомнил, что такое творчество, что такое вдохновение.

Несколько дней назад я закончил и почувствовал, что готов. У меня было примерно двадцать отвратительных песен, десять приличных и пять, которые мне очень нравились. Я был готов вернуться в мир. Сначала я связался с бабушкой. Тогда я узнал, что она в Брайтоне с Беллой. Она рассказала мне о Шотландии. Я решил сделать тебе сюрприз.

– Значит, это все не имеет никакого отношения к Каллуму?

– К Каллуму? Кто такой Каллум? Тот парень, с которым ты танцевала?

Несмотря на то что мне нечего стыдиться, я чувствую, что лицо мое горит.

– Не важно, – бормочу я.