Нельзя начинать свое исцеление или продвижение к своей духовности, не имея достаточно ясного представления в отношении самости. Чтобы получить его, требуется уединение, то есть внутреннее психическое состояние, при котором человек полностью предоставлен самому себе. Далее приведено несколько ситуаций, с которыми он обязательно столкнется на своем пути от одиночества к уединению.

Довольно трудно со всей определенностью сказать, возникает ли сепарационная травма при рождении, представляющем собой первичную сепарацию, или же она является суммарным эффектом детскородительских отношений. Чем более доброжелательны эти отношения, тем более самодостаточным оказывается человек и тем спокойнее он чувствует себя в ситуации одиночества. Парадоксально, но чем хуже были отношения с родителями, тем более зависимым будет чувствовать себя человек во всех остальных отношениях. Чем более переменчива психологическая атмосфера в родительском доме, тем больше человек учится определять себя в терминах Другого. Юнг поставил родителей в трудное положение, написав, что они «всегда должны помнить о том, что они сами являются главной причиной невроза своих детей»[103]. Я привожу здесь эту цитату не для того, чтобы вызвать у родителей чувство вины, а чтобы напомнить, до какой степени мы все зависим от своих родителей, а также от тех, кто их заменяет, например, от социальных институтов.

Чтобы совершить переход к уединению, которое необходимо для процесса индивидуации, человек должен ежедневно и совершенно осознанно задавать себе вопрос: «Что именно заставило меня так испугаться, что я избегаю самого себя, движения к своим духовным целям?» Созависимый взрослый приобрел привычку избегать самого себя. Смысл такого речевого штампа, как «следует войти в контакт со своими чувствами», состоит в том, что мы должны постараться понять свои черты и особенности, исходя из внутренней реальности, а не из внешнего контекста. Анализируя свою реакцию на окружающих, нам следует постоянно задаваться вопросом: «Где же здесь проглядывает наш родитель?» Дальше мы можем поступать, исходя из интересов собственной целостности. Чем более травматичным было детство, тем более инфантильным оказывается наше ощущение реальности. Это очень трудное занятие – изучать нашу реальность и действовать, исходя из полученных знаний. Хотя в стремлении достигнуть чувства внутреннего единства с самим собой существует риск остаться в одиночестве, это чувство, которое мы называем уединение, крайне важно для благополучного преодоления трудностей среднего возраста.

Средний возраст часто сопровождается серьезными утратами: дети покидают дом, умирает друг, людей разлучают разводы. Утрата столь необходимого Другого может вызвать экзистенциальный ужас – ничуть не меньше того, который испытывает ребенок в связи с потерей родителя. Взрослый человек испытывает не только страх, но и крушение собственной идентичности. (В одной популярной песне звучит знакомая жалоба: «Без тебя мне жизнь не мила…») Это свидетельствует о том, насколько значительная часть нашей жизни содержится в ценностных и идентификационных проекциях на Другого, которым может оказаться один из супругов, ребенок или какой-то иной человек. Конечно, некоторые люди после развода или расставания с ребенком чувствуют некоторое освобождение, но для большинства это не так. Чрезвычайно важно, чтобы чувство утраты подчеркивало значимость утраченных отношений, но при этом сохранялось понимание, что круг взаимосвязей, в которые вовлечен человек, гораздо шире любого отдельного контакта.

Человеку, пережившему утрату и лишение проекций, обязательно придется бороться с зависимостями, преследующими всех нас, и при этом у него непременно возникает следующий вопрос: «Какая неизвестная часть моей личности была связана с этим человеком или с этой ролью?» Осознав утрату и компенсировав энергию, которую мы когда-то направили вовне, мы получаем доступ к следующей стадии нашего странствия.

Люди так боятся одиночества, что готовы цепляться за самые невыносимые отношения и самую отвратительную работу, лишь бы избежать риска расставания с Другим. В конечном счете ничто не может заменить мужество, необходимое тому, кто столкнулся с одиночеством. Тот голос, который, по мнению Ницше, мы боимся услышать, может принести нам пользу и освобождение. Но мы никогда не сможем услышать внутренний голос, если не рискнем остаться в уединении. Некоторые из нас создают ежедневный ритуал общения с самим собой: остаются в одиночестве и слушают тишину: без телефона, без детей, отказавшись от всего, что может отвлечь. На первый взгляд, такой ритуал может показаться слишком искусственным и суровым, но если совершать его регулярно, то появляется возможность услышать тишину. Если мы остаемся одни, но при этом не ощущаем себя одинокими, значит, мы находимся в уединении. От этой очень важной встречи со своим Я нас удерживает страх.

Цель любого ритуала – установить связь человека с основными ритмами жизни. Передаваясь из поколения в поколение, ритуалы превращаются в привычку и теряют свою изначальную энергетику. Тогда у человека появляется еще больше причин, чтобы создать для себя ритуал, имеющий для него глубокий личностный смысл, и наполнить его таким же количеством энергии, которая ранее тратилась на формирование зависимых отношений. Цель создания такого ритуала состоит в том, чтобы успокоить смятенное сознание, положив конец невротической суете, ведущей к расстройствам и всплескам настроения. Если мы боимся остаться одни, боимся молчания, мы никогда не сможем узнать себя по-настоящему. Состояние самоотчуждения очень типично для современного мира и, чтобы изменить его, нужно приложить собственные усилия.

Поэтому было бы неплохо каждый день уделять некоторое время тому, чтобы встретиться лицом к лицу со своим Я, чтобы погрузиться в тихий ритуал избавления от внешней и внутренней суеты. Когда говорит молчание, человек приобретает хорошего спутника, с которым совершит переход от одиночества к уединению, являющемуся необходимой предпосылкой индивидуации.

Психологи неоднократно отмечали то влияние, которое раннее детство оказывает на стадию первой взрослости. Однако при этом они зачастую не рассматривали детские переживания в качестве потенциального источника исцеления человека, переживающего кризис среднего возраста.

Внутри у нас находится не одинокий покинутый ребенок, испытывающий страдания, страх, созависимость и отчуждение, а целое детское сообщество, настоящий детский сад, включая веселого клоуна, художника, бунтаря и спонтанного ребенка. По сути, все эти детские лики подверглись отвержению или подавлению. Поэтому терапия получает новый позитивный импульс от восстановления ощущений детства. В этом можно увидеть одно из подтверждений слов Иисуса: для того, чтобы войти в Царство Небесное, необходимо снова стать ребенком.