– А вы откуда… – протянул мальчишка и замолчал. Из-за поворота один за другим выходили тяжело вьюченные ослы. Рядом ступали суровые воины, внимательным взглядом осматривая окрестности. Больше всего Мереха поразил огромный одноглазый черный человек с алой повязкой на лице. Таких он раньше никогда не видел!

– Оттуда, – отрезал Остах. – Сам-то как здесь?

– Война же, – пояснил Мерех. И распахнул глаза: – Вы же и не знаете ничего! Имперцы напали, сожгли Архогу, захватили вход в долину. А мы здесь… Соль же нужно добывать, вот дан Рокон сюда и… А имперцы…

– Рекс здесь? – оборвал Остах, подавшись вперед.

Мальчишка кивнул.

– Что же ты сразу… – зашипел Остах, схватил Оли за руку и потащил по тропе.

Мерех с гордостью ступил на заповедный луг. Как же! Пусть насмешники утрутся! Он ушел за мелкой рыбешкой, а вернулся с целым караваном, полным провизии! Навстречу поспешно выбегали воины, выхватывая оружие. Рокон сразу признал Остаха и застыл. Перевел взгляд на Оли. Дан широко улыбнулся, и на краткий миг счастье плеснуло из глаз вождя. Олтер сделал шаг к отцу.

– Мать Предков! – Лицо дана Дорчариан приняло прежний невозмутимый вид. Он громко и торжественно произносил слова, развернувшись к пещере, из которой выбирались согбенные добытчики соли, подслеповато щурясь после полумрака. – Мой сын избавился от проклятой хвори! Слава тебе, Всеблагая, Спасительница, Утро Надежды! Слава!

– Слава! Слава!.. – нестройно загудели воины вокруг. Они все никак не могли поверить своим глазам.

– Ты снова ходишь, сын. – Рокон неловко взвихрил наследнику волосы. – И ты так повзрослел!

– Повзрослел, ага. Верно подмечено, рекс. – Остах склонил голову перед правителем. – После такой встречи можно и пир устроить?

– У нас осталась пара десятков овец, – кивнул Рокон, присматриваясь к боларам. – Половину можно пустить под нож.

– Оставим овец на расплод, – широко улыбнулся Остах, ткнув пальцем в навьюченного осла. – Мы со своим съестным!

Воины радостно загомонили, и наставник со смехом обратился к горцам:

– Мы вам и рыбки соленой привезли.

– А то! Чтоб Остах-рыбоед, и без рыбки!..

– Ничо! Ничо! Мать Предков дозволяет!

– Теперь можно!

– Хранители разрешили, – пробасил горец, недавно жалующийся на слипшийся живот. – Я камни готов грызть, не то что рыбу.

Так и поступили. Работницы вытащили большие котлы, пастухи мигом намололи муки, напекли лепешек. Остах научил хозяек готовить густую похлебку из соленой рыбы. Странный это был пир в новехоньком, пахнущем смолой, длинном общинном доме: ни громких песен, ни вина с пивом. Горцы шумно поедали горячую похлебку, обжигаясь и вытирая испарину.

– Мать Предков, Спасительница все видела наперед! – крикнул Колид. – Не дала нам околеть с голодухи! Ее промыслом наследник исцелился и Суд Хранителей запрет на рыбу снял!

– Суд Хранителей… Вспомнил тоже… Не хотел бы я вновь встать напротив Хродвига, – пробурчал Остах. – Как вспомню тот День долгого лета…

Наставник передернул плечами, а Рокон помрачнел.

– Остах! – раздался громкий голос Миридика. – А что там звенело во вьюках? Неужто железо?

– Темная бронза, – качнул головой наставник. – Доспехи, поножи, мечи, наконечники.

Горцы вскочили с лавок, рванулись к выходу.

– Барат, дуй давай – командуй. А то все переворошат, – велел Остах, краем глаза поглядывая на задумчивого Рокона.

Насытившиеся, веселые горцы шумной толпой выбежали наружу.

– Хродвиг умер, – произнес Рокон, – упокоился в своем Доме.

– Легок путь… А Ултер? Ули-то как? – разволновался дядька.

– Упрямый старик затащил и правнука в Город мертвых…

– Ули был в склепе! Я видел. – Олтер вспомнил давнишние видения: мумия с кинжалом под землей, рядом брат и Хродвиг. – Где братка? Что с ним?

– Зимует в Пайгале. Верные Хранителю люди проводили сына.

– К Вутцу? – быстро спросил Остах. – Вутц там?

Дан кивнул, и дядька выдохнул. Сел обратно на лавку.

– Уфф… Тогда я спокоен за парня, рекс. Вутц дело знает.

– Отец… – несмело подал голос Олтер. Он робел рядом с даном и не знал толком, как вести себя. – Я должен представить друга. Это важно. Он… непростой. Ты не удивляйся.

Рокон поднял бровь, посмотрел на сына, поправил перевязь с мечом и кивнул.

– Бареан! – позвал Оли и поднялся.

Грубый Деан, Грен и Бареан приблизились. Мальчик вышел вперед.

– Бареан! Перед тобой Рокон, сын Эндира, дан Дорчариан! Повелитель и защитник племен алайнов, дворча, дорча, дремнов, гверхов, гворча, квельгов, терскелов! – Старые болары глубоко поклонились, а Бареан слегка наклонил голову. Рокон вновь вздернул бровь и внимательно посмотрел на парнишку.

– Отец! Перед тобой Бареан, сын Барривана, истинный бол Полуденных островов!

Дан Рокон медленно поднялся.

– Я приветствую тебя в горах Дорчариан, бол Бареан. – Рокон склонил голову. – Жаль, что в этот неурочный день я не могу принять тебя с должным гостеприимством…

– Мы ехали на войну, дан Рокон, – голос юного болара слегка подрагивал, – дабы оказать союзную помощь и помочь тебе покарать врагов!

Рокон глянул на собранных боларов, внимающих каждому слову правителей.

– Дорча благодарны тебе. Я принимаю помощь. – В зал ввалились оживленные горцы в потемневших ладных доспехах. Рокон возвысил голос: – Отныне Дорчариан и Полуденные острова – союзники, на погибель нашим врагам. Да будет так!

– Боларус инморта канвас! – раздался рев боларов.

– Доррр-ча! Доррр-ча! – рявкнули горцы.

– Отец у тебя… строгий, – прошептала Наула, когда Оли и Бареан отошли подальше. Остах вполголоса рассказывал новости правителю, тыча пальцем то в Тумму, то в боларов. Задумчивый дан рассеянно кивал, не отрывая взгляда от сына.

– Ну а я тебе что говорю?! – голосил Миридик неподалеку. Горцы вовсю знакомились с новыми союзниками. – От Империи все беды. Мы их подловили тут, недалече. Дернули за яйца! Мерех вон, молодчага, чужаков в засаду завел. Мы им на головы почитай половину горы скинули. Они и обделались, убрались несолоно хлебавши.

Болары обступили краснобая, распахнув глаза. Раскрасневшийся Миридик заливался соловьем:

– Ага, теперь у них новый командующий объявился. Из порубежников. Тысячник, чтоб его клиббы в масле жарили. Как его?..

– Фракс Хмутр, – подсказал кто-то.

– Точно! Паскудник!

– Ничего! Мы уже и этому вояке насовали угольев в штаны! Устроили мы, значит, на крутом повороте засаду…