поэтому в данном случае звание "хрена с горы" подходило ему больше. С другой — это также означало, что закон он не нарушил. Ведь это всего лишь предупреждающее сообщение, наказывать не за что. Пока не за что.

Просто так Улим сдаваться не собирался. На этот раз он воспользовался своим правом и прямыми обязанностями — проверил статус нейросети.

— Какого хрена!? — вырвалось у него.

Майа не просто не обновлялась больше трех лун, она находилась в недоступном депозите в связи со статусом "персонаж удален". У Улима не было причин подозревать неладное. На работе нейросети и всей системы данный сбой не успел как-либо отразиться.

Личный аватар представлял собой всего лишь способ обновления поведенческих настроек искина. Без вмешательства Шуры Майа развивалась лишь в заданном диапазоне, как технический инструмент. Можно было бы сказать, что настройки, вносимые владельцем этого персонажа, были не столь важны для системы в целом. Поэтому-то ребенку и дали возможность воплотить свой аватар в игре.

Так было до глобального обновления. С новым движком и вектором развития у Майи сменились возможности. Теперь ее вмешательство, как воплощения удачи, куда сильнее зависело от настроек поведения.

Улим мог напрямую менять поведенческие маркеры персонажей, как делал это со своим аватаром — Владыкой Душ. Но в базу других не вмешивался, так как это было одним из условий длительной исследовательской работы.

Даже аватары Кирша и Тассии больше десяти лет оставались неизменными. Это позволяло ему время от времени проводить псевдобеседы с почившими друзьями. Часто такие диалоги заканчивались тупняком со стороны нейросетей. Отчего у мужчины ужасно чесались руки дополнить поведенческие маркеры и лингвистическую базу. Что-либо изменить в поведении некро-аватаров, означало исказить память о друзьях. Чего Улим делать категорически не хотел даже в тестовых версиях.

Нынешняя ситуация с Майей была похожей. Ее хозяйка была жива и имела полное и анонимное право распоряжаться персонажем. Чем она и воспользовалась, отправив того в карантин перед удалением. По истечению срока доступ к аватару будет стерт для экономии памяти. После чего изменить поведенческие маркеры Майи можно будет при помощи прямого вмешательства в код, или после танцев с очень дорогим бубном.

Такой вариант развития событий Улим не продумал. Кто же знал, что Шура захочет удалить свой единственный аккаунт?

Конечно, это даже близко не было уязвимостью кода. Лишь досадной неприятностью от того, что еще одна нейросеть лишится возможности когнитивного развития. Чего Улим допускать не хотел.

Самым простым способом решить проблему было восстановление аватара. Чего он без ордера сделать не мог. Но могла Шура.

Раз уж пришлось ей звонить, мужчина заодно решил попытать удачу и поинтересоваться новым адресом дочери. Вызов приняла не она, а автоответчик.

— Перезвони мне, когда освободишься, — сказал в трубку Улим и завершил звонок.

После чего приступил к запасной точке доступа — Ясеню. К его облегчению, с аватаром приемного сына ничего не случилось. Фактически вообще ничего за последний год. Аск забил на синхронизацию, что с его стороны выглядело неуважением по отношению к труду родителей.

Свое мнение Улим оставил при себе, продолжая размышлять о законных способах добычи нужной информации. Сами попытки выяснить адрес дочери без ее желания являлись незаконными.

С легким сердцем мужчина отложил столь важный для супруги вопрос в долгий ящик. Он знал, что для нее будет лучше. В данном случае внезапная встреча с дочерью не привела бы ни к чему хорошему.

Глава 461. Не то, чем кажется

Вскоре после отъезда гостьи Аск обрадовал меня двойственной новостью. Оказалось, что в адрес неких неприятных личностей, которые портили мне жизнь в общежитии, направлены обвинения. Более того, их дела давно рассмотрены, а соответствующие меры наказания утверждены.

Данными вопросами занималось имперское следствие. Строгое, беспристрастное и неотвратимое. Это же следствие вынесло суровые вердикты в отношении двух известных мне дамочек. Их халатность оказалась особенно критической в моем случае, что значительно увеличило наказание и срок заключения в местах принудительного труда.

Возможно, я бы даже испытывала сочувствие, если бы едва не сдохла по их вине.

— Дело Алены Беловой адвокат раздобыть не смог, — с серьезным лицом заметил Аск, отвлекая меня от чтения информации на планшете. — На словах передал, что у нее некоторые проблемы с психикой. Девчонку, вроде как, лечат принудительно. Или лечили. Сказал, что копать глубже было опасно.

— Опасно? В смысле, что разведка следит за нами? Они знают?

— В смысле "опасно для его репутации". Он и так много разузнал из того, что посторонний знать не должен, — возразил брат со скептицизмом на лице. — Сейчас остается актуальным вопрос: нужно ли тебе личное адресное возмездие в отношении этих людей.

— Компенсация? У нас денег попой жуй, а они в финансовой писе. Вроде бы.

Правда, часть вещей мне так и не вернули. Да и бес с ними.

— Не выражайся. Я думал ты имела в виду публичные извинения.

Об этом я как-то не подумала. Наверное, потому что затертое "прости" не имело ценности из уст человека, вранье для которого было столь же естественно, как дыхание. Для кого-то вроде Снежи Ильиничны слова, может, еще имели ценность. По крайней мере, имели, когда мы были знакомы. Но не для тети Рины и точно не для Белки.

— Пожалуй, откажусь от того, и от другого, — решила я. — Заявления с моими личными к ним претензиями лучше не забирать. Вдруг законникам понадобится лишний повод для их наказания?

— Угу. Попрошу адвоката отдельно подчеркнуть твое великодушие, — поджал губы парень и вынул из моих рук свой планшет, намереваясь уйти.

— Спасибо, что разобрался, — улыбнулась я, задирая голову.

— Ты сама могла бы глянуть, что с ними случилось. Своими способами, — ответил он. — Я благодарен, что ты дала мне возможность позаботиться о тебе.

— Это ненамеренно. Я не хотела делать это сама, чтобы не расстраиваться лишний раз. Мои обидчики почти всегда выходили сухими из воды. Что очень… неприятно.

— Так даже лучше, — криво усмехнулся он. И тут же спохватился: — В смысле, что ты не планировала это на несколько ходов. Прозвучало странно.

— Да и ладно. Я поняла, о чем ты. Это, вроде как, была не заказная забота.

— Как все запутанно и просто, — с иронией вздохнул Аск и развернулся на пятках, чтобы широким шагом покинуть мою спальню и меня, сидящую за терминалом.

Дверь почти закрылась, но брат вдруг решил вернуться.

— Просто хотел удостовериться кое в чем, — он задумчиво склонил голову, стоя в дверном проеме. — Надеюсь, ты понимаешь, что это точно последний раз, когда ты даешь